Крионист. Лори Лютер

несколько потускневшая из-за приличного слоя пыли на экране. И хоть я включил его, я по-прежнему терпеть не могу абсолютно всё, что там показывают: новости, судя по которым всё везде безнадёжно хреново; ток-шоу, где все друг друга перебивают, обвиняют, собачатся и орут как сирены; сериалы с примитивными сюжетами и совершенно никчёмными актёрами (как будто специально выбраны самые необучаемые студенты актёрских курсов); отвратительные музыкальные передачи, где музыка тупее, чем рингтоны на телефонах 2000-х; какие-то передачи с сомнительными экспертами, кочующими из одного шоу в другое, и беспросветная чушь, чушь, чушь… И всё же, хоть я и всегда наслаждался тишиной, иногда её становилось слишком много, и тогда мне приходилось быть наедине с собой. И чтобы ненароком не погрузиться слишком глубоко в себя, я и включал этот адский ящик тупизны. Ненадолго.

      Мне больше нравилось оставаться в криофирме. В лаборатории я чувствую себя как-то иначе, тишина там совсем другая – приятная, умиротворяющая. Если я остаюсь там ночевать и я там один, то всегда читаю книги, а потом засыпаю великолепным сном. Здесь же, дома, тишина гнетущая, давящая, липкая, если оставаться тут надолго. Россиянин немного спасает положение, но он в основном дрыхнет, да и на руках держать его долго просто скучно. Книги читать здесь почему-то не получается. То ли свет не тот… не знаю. А оставаться в этой гнетущей тишине – совсем не мой уровень удовольствий. Так что обычно я даю волю телевизору, включаю что-то наименее тошнотворное и мрачное, вроде исторической передачи, ем, слушая вполуха, и засыпаю.

      Вот и сейчас я проглатываю холодные сосиски с хлебом и горчицей, запиваю пивом, раздеваюсь, приоткрываю окно, чтобы дома стало прохладней, и ложусь спать, подложив ноги под возмущённого моими телодвижениями кота. Он смотрит на меня как на говно, а потом встаёт, отворачивается от меня и снова ложится, на этот раз повернувшись ко мне своей рыжей спиной. Он пару минут молчит, пока я не тыкаю его тихонько большим пальцем ноги. Тогда он снова начинает громко урчать.

      II. Холодный приём

      Я просыпаюсь оттого, что Россиянин стоит на моей груди и настойчиво с хрипотцой мяукает мне в лицо, широко открывая пасть и показывая шершавый ярко-розовый язык. Он вцепился когтями мне в кожу через одеяло, но я снимаю его с себя и ставлю на пол. Он продолжает возмущаться, по-видимому произнося какие-то кошачьи ругательства. Я потягиваюсь и, пока кот снова не запрыгнул на меня, встаю с дивана и подхожу к его миске, которая снова пуста. Я кладу туда корма так много, что часть горки высыпается на пол, и наливаю воду в другую миску. Россиянин подходит и, ещё пару раз мяукнув (видимо, на всякий случай), принимается за еду. Я смотрю на кухонные настенные часы: 7:30. Кот разбудил меня в самое подходящее время – время собираться на работу.

      Пока я принимаю контрастный душ, вызванный специфической подачей воды в моём доме, натягиваю джинсы, футболку и кеды, шерстяной