Птицы дождя. Кларисса Гоэнаван

перья. Владелец лавки посадил их в три клетки. Сестра несла две, а я нес третью. Я не понимал, что она задумала. Птицы были не слишком красивыми и противно пищали.

      Когда мы вышли на улицу, я не выдержал и спросил, зачем она их купила.

      На ее губах заиграла слабая улыбка.

      – Сегодня мой день рождения, и мне захотелось купить птиц.

      – Зачем они тебе? Они такие горластые. Мама рассердится, и я не хочу, чтобы нам попало.

      Ее улыбка исчезла.

      – Я и не собираюсь нести их домой.

      – Мы что, съедим их?

      – Не говори глупости.

      Мы подошли к ближайшему каналу. По обе стороны от воды простирались луга, поросшие травой. На этом берегу я часто играл в футбол со своими друзьями. После полудня возле канала много бегунов и женщин с детьми, но теперь был вечер, и там было почти пусто.

      Мы поставили клетки, и сестра их открыла. Мы ждали, что птицы вылетят, но они и не собирались. Так и сидели в открытых клетках.

      – Странно, – прошептала сестра. – Почему они не улетают?

      Она свистнула, чтобы спугнуть птиц, но они и не пошевелились. Она громко захлопала в ладоши. Опять без результата. Сестра, разочарованная, подняла одну клетку и встряхнула ее. Одна из птиц вылетела. Остальные последовали за ней. С довольной улыбкой сестра смотрела, как они взмывают в небо.

      Старик, выгуливавший своего золотистого ретривера, подошел к нам.

      – Девушка, не нужно выпускать этих птиц, – сказал он. – Вы не принесете им добра. Они не умеют искать пищу и пристанище и скоро все умрут. – Проговорив это, он пошел со своей собакой дальше.

      Сестра огорчилась. Мне захотелось ее утешить.

      – Может, все не так плохо? – уговаривал я ее. – Если даже они скоро умрут, все равно их жизнь была счастливее, чем у тех, кто просидит в клетке всю жизнь. К тому же старик, возможно, ошибается. Птицы тоже умеют адаптироваться, правда?

      Она ничего не ответила. Мы молча вернулись домой.

      Мне часто казалось, что этот случай послужил катализатором.

      Через три года после того дня сестра собрала свои вещи и купила билет в такое место, где никто из нас не был. Возможно, ей хотелось стать свободной. И она в конце концов безвременно умерла, как те птицы.

      В тот день, когда сестра уехала из Токио, я вернулся домой и обнаружил там хаос. Клочки бумаги, палочки для еды и ножи, битые тарелки и бокалы усеяли весь пол. Одна из настольных ламп лишилась абажура. В гостиной мать подметала пол.

      – Что случилось? – спросил я. – Почему такой разгром?

      Она ничего не ответила и продолжила уборку.

      Я застыл у двери. Не смел пошевелиться. Всюду валялись мелкие осколки стекла.

      – Где Кеико?

      – О чем ты говоришь, Рен? – Мать повернулась ко мне. – Ты мой единственный ребенок.

      От ее слов у меня по спине побежали мурашки. Я бросился вверх по лестнице, в спальню сестры. Распахнул дверь, но там было пусто. Некоторые ее вещи валялись на кровати и на полу. Дверца гардероба была распахнута, половина ее одежды