Русский частокол. Александр Тамоников

продолжайте, люди, праздник.

      Парни и девушки скинули платья, ринулись кто куда.

      Кобяк увидел дочь.

      Подошел к ней:

      – А ты чего одна, Ведана? Или захворала, не до веселья?

      – Да, отец, не можется что-то. Днем набегалась да накупалась, сейчас холодом обдает.

      – Ну тогда ступай домой, мать вылечит, а нет, так после я жреца нашего приведу. Он в знахарстве весьма способный.

      – Да, отец, пойду.

      – Я тако же скоро приду. Ночь коротка. Вскоре заря. Тогда и приду.

      – Да, отец.

      Ведана направилась к селу, но пройдя до ворот, встала, осмотрелась и пошла в обход гуляния.

      Костры постепенно затухали. Наткнуться на влюбленных она не боялась, их выдавали всхлипы и стоны наслаждения либо ругань. Не всякий парень подходил девушке, и не всякому парню подходила выбранная им суженая. Ожидание наслаждения превращалось в разочарование, оттого и ругались несостоявшиеся любовники.

      Ведана обошла поляну любви, вышла на берег прямо напротив речной косы.

      – Вавула, – тихо позвала она.

      И тут же услышала в ответ:

      – Тут я! Переходи реку, Ведана.

      – Ой, боязно мне, кто бы знал.

      – Ты думай о том, что мы скоро вместе будем, и страхи пройдут. Иди.

      Ведана огляделась, ступила в воду, отдернула ногу, потом решилась и быстро перешла реку, сразу же попав в объятия Вавулы.

      Миловались недолго, близок рассвет, пошли по лесу.

      На небольшой ровной полянке Вавула остановился, вновь обнял девушку:

      – Не могу боле, Ведана!

      – Так мошкара тут, комарье, да и зверь дикий.

      – Зверь ночью промышляет, к утру в норы да под пеньки забивается. А мошкара… Так ее всюду полно, даже в доме. Тут, Ведана, самое удобное место, на поле несподручно, на селе не дадут, там сама знаешь, что начнется, когда тебя увидит отец.

      – Ох, Вавула, Вавула, может, по-другому надо было?

      – А как?

      Девушка вздохнула:

      – И то верно – никак. Отпусти-ка.

      Вавула разжал объятия.

      Ведана сняла рубаху, под ней ничего не было, осталась в одних онучах, они не мешали. Вавула быстро скинул свою рубаху, стащил штаны и повалил девицу на траву.

      Он торопился, дыша, как загнанный конь. Желание било чрез край.

      Раздался вскрик Веданы:

      – Больно!

      – Ничего, родная моя, ничего.

      Вскоре сладкие стоны заполнили поляну.

      Удар наслаждения они испытали одновременно, вместе вскрикнули.

      Вавула откинулся на траву:

      – Хорошо-то как, Ведана! А тебе?

      – Очень хорошо, я и не думала, что вот так будет. Ой, рубаха!

      – Что рубаха?

      – Она была под нами.

      – И чего?

      – Так пятна на ней черные, кровь, Вавула.

      – И чего? Так и должно быть!

      – Как я в таком виде предстану перед родителями?

      Вавула поднялся, надел штаны, рубаху, онучи.

      – Речка тут недалеко, саженей двадцать.

      – Идем туда, замыть пятна надо.

      – Идем.

      Начинало светать.

      На рассвете