Город клинков. Роберт Джексон Беннетт

ремней. Видимо, это сложно устроенный протез, и носить его не слишком легко – что вовсе никак не способствует смягчению и без того вспыльчивого нрава генерала Мулагеш.

      – Глаза, Питри, – вдруг совершенно спокойно произносит она. – Или ты слишком давно не разговаривал с женщиной?

      Изумленный Питри на всякий случай продолжает таращиться на лежащую между ними бумагу.

      Мулагеш сидит молча и неподвижно. А потом:

      – Питри, я могу спросить у тебя кое-что?

      – Конечно-конечно…

      – Ты ведь в курсе, что я только что подстрелила человека?

      – Д-да. Я в курсе.

      – И ты прекрасно понимаешь, что я его подстрелила, потому что он зашел на землю, являющуюся моей частной собственностью. И еще потому, что он придурок.

      – Вы очень четко это сформулировали, да.

      – Так вот. Почему бы мне не поступить точно так же с тобой?

      – П… простите?..

      – Питри. Ты входишь в ближайшее окружение премьер-министра, – говорит Мулагеш. – Официально ты не главный помощник и все такое, но все равно не какой-нибудь рядовой клерк. А Шара Комайд не послала бы человека из своего ближайшего окружения в такую жопу, как Джаврат, только для того, чтобы сообщить мне: родная, тебе пенсию тут пересчитали. Для этого давно изобрели почту. Так вот. Почему бы тебе не перестать ходить вокруг да около и не выложить всю правду-матку, а?

      Питри делает глубокий вдох и кивает.

      – Вполне возможно, что, если вы поедете на эту… э-э-э-э… обзорную экскурсию, это станет прекрасным прикрытием для другой операции.

      – Вот оно что. Понятно.

      Мулагеш кривит рот в усмешке и шумно втягивает воздух сквозь зубы.

      – И кто же у нас агент в этой операции?

      Питри так внимательно разглядывает бумагу на столе, словно пытается обнаружить в тексте инструкции, как выйти из этой крайне неловкой ситуации.

      – Питри?

      – Вы, генерал, – говорит он. – Этот агент – вы.

      – Понятно, – произносит Мулагеш. – Твою мать.

* * *

      ^— Я хочу сказать – пошли вы в задницу, Питри, – рычит Мулагеш. Деревянная рука со стуком опускается на столешницу – генерал выкладывает обе ладони перед собой. – Я тебе так скажу: говенная это игра – шантажировать боевого офицера пенсией, чтобы он пошел под пули. Да.

      – Я очень хорошо понимаю, что вы чувствуете, генерал. Но эта операция, она…

      – Я ушла в отставку, мать вашу. Я на пенсии. Я сказала, что с меня хватит, я сделала все, что нужно, большое спасибо, теперь оставьте меня в покое. Что, никак не возможно вот просто взять и оставить меня в покое? Я слишком многого хочу?

      – Ну… премьер-министр сказала… – начинает очень осторожно говорить Питри, – что эта операция – как раз то, что вам нужно.

      – Мне нужно? А откуда Шара, мать ее так, знает, что именно мне нужно? И что мне вообще может быть нужно, как она считает?

      И она опять обводит рукой свою хибару, и Питри снова оглядывает вонючий, грязный дом, где ковры