Город клинков. Роберт Джексон Беннетт

этот топор хотят использовать явно не в мирных целях.

      – Э-э-э… ладно, – бормочет Питри. Справа обрыв, а под обрывом очень бурное море. – Ну ладно. Значит, опять мы встретились. Гм.

      – Деньги! – рычит бровастый.

      – Что-о-о?

      – Деньги! – рявкает бровастый. – Деньги, деньги давай!

      – Понятно. – Питри кивает, достает кошелек и вынимает из него где-то семьдесят дрекелей. – Понятно. Деньги, значит, деньги. В-вот, возьмите, пожалуйста.

      И он протягивает им полную горсть монет.

      – Нет! – заявляет бровастый.

      – Нет?

      – Нет! Настоящие деньги давай!

      – Сумку! Сумку с деньгами давай! – орет бородач.

      Питри ошалело поворачивается то к одному, то к другому грабителю. Такое ощущение, что он с эхом разговаривает.

      – Н-но… но тут нет никаких денег! – с безумной улыбкой бормочет он. – Вот, смотрите! Смотрите!

      И он раскрывает сумку и показывает, что внутри там только папки.

      – Ты знаешь, как их получить! – заявляет бровастый.

      – В смысле?

      – У тебя есть счет в банке, – убежденно говорит бровастый. – У тебя есть номер счета в банке. А на том счете денег куча!

      – Куча денег! – орет бородач.

      Надо было легенду лучше продумывать, а то сымпровизировал, и вот оно как все повернулось…

      – Ну… Э-э-э… Я не… я не…

      – Ты знаешь как…

      И вдруг бровастый осекается и визжит, тоненько и пронзительно – странный такой звук, Питри даже успевает подумать, уж не птица ли какая орет.

      – Я знаю, как что? – уточняет Питри.

      Но бровастому уже не до беседы: он падает наземь, по-прежнему тоненько вереща, и тут Питри замечает что-то такое блестящее красное прямо у бровастого над коленом. Вот только что не было ничего – а теперь торчит. Точно. Острие арбалетного болта. Бровастый перекатывается на живот, и Питри видит: сзади из ноги торчит он. Арбалетный болт.

      На тропинке в паре дюжин футов от верещащего бровастого стоит женщина. Питри видит темный прищуренный глаз над прицелом гигантского арбалета. Взгляд этот не сулит ничего хорошего, а острие болта нацелено ему прямо в грудь. Волосы у женщины темные с проседью, виски вовсе побелели, смуглые, исполосованные шрамами плечи блестят на солнце. Арбалет она держит левой рукой, и от середины предплечья это не живая рука, а протез из темного полированного дуба.

      – Питри, – сообщает женщина. – Придурок. На землю быстро – ло-жись!

      – Да-да-да, – соглашается Питри и аккуратно укладывается на тропу.

      – Больно! – орет бровастый. – Во имя всех морей! Больно!

      – Боль – это хороший знак, – замечает женщина. – Это значит, что у тебя еще есть мозг, который может ее чувствовать. Считай, сильно повезло тебе, Ранджеша.

      Бровастый отвечает нечленораздельным воплем. Бородач теперь весь покрыт испариной. Он смотрит на женщину, затем на Питри, а потом на лес, что стеной стоит слева.

      – Ну нет, – качает головой женщина. – Брось топор, Гарудас.

      Топор