Город клинков. Роберт Джексон Беннетт

и морд – с тупым любопытством.

      Мулагеш оглядывает мальчика, потом спрашивает:

      – Это Гевальевка?

      Мальчик с открытым ртом таращится на нее – интересно, он очень удивлен или просто у него всегда такое лицо?

      – Я так поняла, у вас пару месяцев назад был угольщик, – говорит она. – Ты знаешь, куда он ходил?

      Мальчишка продолжает таращиться. Затем из юрты за его спиной доносится голос:

      – Вим, ты что творишь? Я тебя для чего сюда отправил? Чтобы ты их сюда не пускал! Чтобы козы здесь не ходили!

      С жалобным мемеканьем из юрты выскакивает крохотная козочка и мчится вниз по грязной дороге.

      – А теперь у меня на полу дерьмо, а еще она уперла несколько репо…

      Здоровенный и высокий мужчина выбирается из юрты – и тут же замирает, увидев Мулагеш верхом на лошади.

      – Ух ты, – произносит он наконец.

      Она внимательно следит, как мужчина разглядывает ее оружие: «карусель», винташ и меч. Слишком долго и пристально он смотрит.

      – Могу я чем-нибудь… помочь?

      Мулагеш широко улыбается.

      – Доброе утро, – с наигранной веселостью говорит она. – Я генерал сайпурской армии Турин Мулагеш.

      – Генерал? – искренне удивляется тот. – Здесь?

      – Похоже на то.

      – О! Ну ладно. Я – Дрожкин, – сообщает верзила. – А это Вим.

      И он отвешивает легенького пинка мальчику. Тот, как и следовало ожидать, не реагирует.

      – Доброе утро вам обоим! – говорит она. – Мне сказали, что тут когда-то жил угольщик.

      – «Когда-то» и «был» – вот это правильные слова, – пожимает плечами мужчина. – Помер сумасшедший говнюк.

      – Сумасшедший?

      – О да! Как заяц в схлопывающемся туннеле сумасшедший. Угольщики – они такие… Ремесло у них такое.

      – А почему?

      – Почему? – переспрашивает он – вопрос ему явно кажется абсурдным. – Да он целыми днями не спал – следил за лесом, чтоб пожар не занялся. Бедняга даже изобрел такой стул, на одной ножке. Чтобы, если уснет, перекинуться и свалиться на землю. Неудивительно, что он свою жену убил. Я бы тоже рехнулся, если б так долго не спал.

      – Думаю, вы удивитесь, но я скажу: мы теперь считаем, что он никого не убивал, – говорит Мулагеш.

      – Мы – это… – он кивает на ее военную форму, – это вы.

      За этим крайне выразительным «вы» стоит много чего, в том числе и главный вопрос: нам-то какое дело, что вы там себе думаете?

      – К юго-западу отсюда убили целую семью. Очень похожим способом. Четыре трупа мы нашли.

      – Целую семью? – Мужчина на глазах бледнеет. – Жургутовы слезы… Мерзость какая… Значит, тут у нас убийца завелся, так?

      – Кто-нибудь видел, как он убивает свою жену?

      – Да никто с ним рядом жить не хотел, с угольщиком-то. Хотя… слыхал я, что вроде как Гожа что-то такое видела. В ту ночь, когда они все померли.

      – Гожа?

      – Старуха здешняя. Грибами приторговывает. Тоже на голову больная. Может, потому она и пошла к Богдану, может,