Опознай живого. Сергей Абрамов

обостренный интерес. Так ведь?

      – Допустим.

      – Может быть, это не государственная тайна и не закрытая для простого смертного?

      – Для тебя нет. Даже больше: твоя работа в институте криминалистики, близость к одному нашему общему делу в прошлом. твой здравый смысл и умение отличать в поведении человека ложь от правды и фальшь от искренности позволяют включить тебя в группу.

      – Ничего не понимаю. Какая группа?

      – Ты и я. Нас поддерживают одновременно Москва и Одесса.

      – Шутишь?

      – Насчет группы – да. А серьезно – начинаем расследование, как только придет «добро» из Москвы. Словом, отпуск кончился, как верно отметил упомянутый тобою Тимчук.

      – А нельзя без загадок?

      – Загадка только одна. Кто такой Сахаров?

      – Откуда этот внезапный и непонятный для меня интерес?

      Пришлось раскрутить перед Галкой ту же ленту воспоминаний. Галка слушала серьезно и взволнованно, отражая на лице всю смену эмоций – от тревоги до недоверчивости. К концу моего рассказа последняя явно пересилила.

      – Пауль Гетцке – Сахаров? Но его же убили в конце сорок третьего.

      – По лицу убитого узнать не могли: оно было обезображено взрывом гранаты. Личность его установлена только по документам.

      – Но задание ликвидировать Гетцке было же согласовано с Седым.

      – Несомненно. Но в кого бросил гранату Терентий Саблин, боевик из второй группы Седого, мы так и не узнали. Терентий был убит осколком той же гранаты.

      – Значит, предполагаешь камуфляж?

      – Не я один. Предполагал и Седой. Только у нас не было доказательств.

      – А какие были основания для такого предположения?

      – Вторая граната. Один из наших пареньков, страховавший Терентия, слышал два взрыва, один за другим. У Терентия была всего одна граната. Кто же бросил вторую? И зачем? Возникло предположение, что о подготовке покушения на Гетцке знали в гестапо и вместо Пауля подставили, другого с его документами.

      – Не могу понять, – вздыхает Галка.

      – Чего?

      – Смысл подстановки ясен. А вторая граната зачем?

      – Чтобы нельзя было опознать убитого. Терентий бросал под ноги – удар мог пощадить лицо. Вторую гранату бросили в голову.

      – Не проще ли было Паулю перевестись из Одессы, не прибегая к столь сложным и кровавым мистификациям?

      Я уже не могу сидеть. Я хожу взад и вперед между койками каюты, размышляя вслух.

      – Видишь ли, во-первых, Волошин-Гетцке игрок. В картах – блеф и риск, в шахматах – неожиданность и атака. Таков он и в жизни. «Проще» для него неинтересный тактический ход. Во-вторых, у берлинского начальства Пауля были, по-видимому, на него свои расчеты. Уже тогда гитлеровская разведка забрасывала к нам и в сопредельные славянские страны специально подобранных агентов на длительное оседание. Посылали человека на случай, если понадобится в будущем. Жил бы законспирированный, незаметный до того, пока не потребуется, Гетцке был для этого идеальным