Возле Чистых прудов. Сергей Владимирович Киреев

пене плещется, как лебедь:

      «Референтом хочу к Штульбергу,

      За портвейном в продмаг бегать!»

      Клава горькой слезой давится:

      «Возвращайся скорей, милый,

      Корешам моим кайф нравится,

      Мне кранты без тебя, вилы!»

      По карману, смеясь, хлопает

      Вася Зайцев, зампред, шишка:

      «Мы в бюджете дыру штопаем.

      Есть контакт! Молодец, Гришка!»

      Грусть-тоска у ГАИ местного.

      Зам по службе в Стокгольм пишет:

      «Нам зеленые брать не с кого

      Возвращайся скорей, Гриша!»

1992

      «Я в загранку плавал, видел праздник, видел волю…»

      И вот она пришла, заря свободы.

      Я снова здесь – по бизнесу, один.

      Залив, туман, прохлада, пароходы.

      И мент с усами умный, как дельфин.

      Я при деньгах – толкаюсь в райских гущах,

      В густых сетях сезонных распродаж!

      Чесотка, дрожь в ладонях загребущих.

      Иду на «вы», на штурм, на абордаж!

      Для жены любимой, для опоры и надежи,

      Я за тыщу долларов сюрприз хочу купить —

      Что-нибудь на молниях, из меха ли, из кожи,

      Чтоб его до старости носить ей не сносить!

      Вижу красным бархатом обитые ступени,

      Тварь меня кудрявая куда-то волокет,

      В зал заводит за руку, а там – стриптиз на сцене,

      Бабы пляшут, скачут – вот такой вот переплет!

      Они передо мной, как заводные,

      Напересменку бюстами трясут,

      Нормальные, веселые, простые

      Девчата без заскоков и причуд!

      Я пиво пил, я вилкой тыкал рака,

      Я чью-то руку стряхивал с плеча,

      И образ выплывал из полумрака

      Родного Тимофея Кузьмича!

      Ах, как фигурировала рыжая красавица!

      Я гляжу – поддатая, кричу: «Ну, ты даешь!

      Ханку жри поменьше, и копыта не отвалятся,

      Тоже мне, халтурщики, культуры ни на грош!»

      И она бегом ко мне: «Откуда, мол, и кто ты?

      Из России? Знаю, там сугробы, там Сибирь,

      Там медведей ловят мужики-мордовороты,

      В общем, я люблю тебя, красавец, богатырь!»

      Вот мне под нос суют сухие вина:

      «Ну что, бокал для дамы? Сей момент!»

      Кузьмич учил, но я забыл, дубина,

      От пьянства проглотить медикамент!

      Официант не баловал закуской,

      Но подливал, скотина, во всю прыть:

      «Ты русский человек или не русский?

      Ну покажи, как ты умеешь пить!»

      Рыжая в антракте тихой сапой, левым бортом

      Подгребала, щурилась: «Смотри, я вся горю!

      Мы поладим, сделай мне мороженого с тортом!

      Ну давай, давай, давай, давай еще по стопарю!»

      Я от горьких думушек отмахивался кепкой,

      Я на всех шампанского поставил сгоряча,

      Но во мраке мозга, в мозжечке жила зацепка —

      Незабвенный образ Тимофея Кузьмича!

      Он говорил: «Свобода – это здорово,

      Но вы же, братцы, валенки на вид!

      Да здесь любая ушлая оторва

      Вас в ноль секунд по