Тарантул. Герман Матвеев

вспомнил арестованный. – Правильно. Нужно было сказать, что я вернулся из Сибири. Будто бы туда меня эвакуировали при наступлении немцев.

      – Почему вы выбросили бумажник?

      – Мне велели уничтожить письмо, если что-нибудь случится. А письмо я не успел вынуть. Моряк меня захватил врасплох.

      Казанков отвечал охотно и даже несколько торопливо, видимо боясь, что его могут заподозрить в неискренности. Иван Васильевич не спускал с него глаз, и малейшее изменение в выражении лица не ускользнуло бы от его внимания. Без сомнения, он говорил правду.

      – Что вам сообщили про Завьялова?

      – Ничего особенного. Просто приказали передать ему письмо… Разрешите еще закурить?

      – Курите.

      Пока арестованный закуривал, Иван Васильевич делал пометки на листе бумаги. Бураков сидел, сжав губы, стараясь не пропустить ни одного слова. Стенографистка, записывавшая показания, подняла голову и с любопытством разглядывала арестованного.

      – Я попрошу вас повторить слово в слово ту фразу, которую вы должны были сказать при явке в аптеку, – продолжал Иван Васильевич.

      Арестованный повторил.

      – Ее нельзя перефразировать или переставить слова по-другому?

      – Нет. Заставили выучить наизусть и несколько раз спрашивали. Это как пароль.

      – Так. А все остальное можно говорить своими словами?

      – Да. Он уже будет знать, что «свой».

      – Дальше. Что вы должны делать после того, как разыщете знакомых?

      – После двадцатого числа нужно было прийти опять в аптеку и спросить: какие сведения есть от Григория Петровича? Не заходил ли он к нему?

      – К кому?

      – К этому… к Шарковскому. Тогда он скажет, где искать или ждать Григория Петровича.

      – Дальше.

      – Все. Остальное будет приказывать Григорий Петрович. Я должен быть в его подчинении.

      Иван Васильевич снова сделал несколько пометок.

      – Теперь скажите, кто такой Григорий Петрович? Вы его знаете?

      – Видел два раза. Очень серьезный человек.

      – Как его фамилия?

      – Мальцев.

      – А еще как?

      – Больше мне ничего про него не говорили. Правда, один раз, когда он проходил по коридору, так мне шепнули: «Тарантул».

      – Кто шепнул?

      – Один из наших полицаев.

      Иван Васильевич переглянулся с помощником, и тот понял начальника.

      – Разрешите сейчас сходить? – спросил он вполголоса, наклоняясь к нему.

      – Да. Там есть отдельный пакет…

      – Принести фотографию?

      Иван Васильевич кивнул, и Бураков ушел в архив разыскивать нужный документ.

      – Какой он из себя, этот Мальцев?

      – Невысокого роста, широкоплечий. Лицо бритое, немолодой. Одет…

      – Каких-нибудь особых примет не заметили? – перебил его Иван Васильевич.

      – Нет. Ничего такого…

      – Кроме Шарковского, вам не давали других адресов?

      – Нет.

      – Ну а если, предположим, Шарковский арестован или убит снарядом?

      – Тогда