Графские развалины. Эссе. Владимир Буров

в виду его любимая Корделия, что он, но:

      – Не видим.

      Здесь отменен Ле, как Посылка Гегеля. Или, как сказал Бенедикт Спиноза:

      – Человек придумал бога, – в посылке: человека создал бог.

      Вот сейчас Борис Парамонов вместе с Солженицыным утверждают:

      – Почему не сказать это прямо на партсобрании колхозной ячейки?

      Ибо:

      – Если есть – пусть покажется, – а нет:

      – Расстрелять.

      Кино и немсы, но именно это и происходит.

      Солженицын потому и пригодился, что оказался полным экземпляром коллекции Ле, – где:

      – Ну, всё есть, вплоть до больше и большего приближения к устройству электрона, – нет только Канта и Гегеля, вообразившими себя подстилками такого махрового капитализма, что без – вот как раз этот пример:

      – Человек Сам и вдруг ни с того, ни сего, – а не может придумать себе даже, – мама мия:

      – Бога.

      И так и заверили всех добродушно:

      – Ми будэм.

      Вот такое разгильдяйство Б. П. оказывается, действительно, возможно, и выходит именно потому, что хочется во всем разобраться самому, а ужас – так сказать – принесенный с собой кем-то в 17-м году оказался так силен, что верить СЕБЕ – а простите больше:

      – Не мохгу!

      Поэтому:

      – Хочу во всем разобраться.

      Разобраться именно: В Одну Строку. Без – почти уже для меня – по крайней мере из-за Солженицына:

      – Финтифлюшек театра и не только оперы и балета, но вообще, да, но надо, как и было пропето дедушкой Ефремова:

      – Правильно-о.

      И вот он вопрос Гамлета по-советски:

      – Как поставить спектакль правильно, без финтифлюшек?

      Напиться и потом выспаться, но так до конца и не очухаться – мало!

      Чё делать? Вот решил написать Архипелаг Гулаг, как опыт их – точнее, без них, финтифлюшек, исследования.

      И надо сказать, получилось, так как и сказано:

      – Терпение и труд всё перетрут.

      Но загрустил – не помню уж, во каких строках этого письма – Александр Исаевич:

      – Чё-то, – грит, – этот коммунизм и я никак не могу толком ни выпить, ни закусить, не говоря уже о махорке – хоть бычки таперь выкидывай целиком и полностью.

      Но, разумеется, не сдался. И это видно, что заслонка Эта для некоторых, которых – как не меня – назначают автоматически администраторами московских общежитий, а я должен быть только комендантом, охраняющим недвижимость:

      – Стоит почему-то намертво.

      Солженицын объявил сам себе поход за истиной, несмотря на то, что она оказалась:

      – Рядом, – тем не менее, – не так близко, чтобы ее мог разглядеть каждый.

      Или, как сказал Лев Ландау:

      – Плоскость симметрии, с которой надо вести диалог – проходит по самому Хомо Сапиенсу.

      Смысл только один – Солженицын оказался не один.

      И второе, не стал рассматривать самого себя, как объект исследований, а попер против мирового