Звездные дороги. Истории из вселенной Эндера. Орсон Скотт Кард

в виде тюремного заключения на срок от трех лет, – но вам не хуже моего известно, что суды наказывают неподчинившихся намного серьезнее. Так что вы, полагаю, получите лет семь или восемь. Естественно, все происшедшее записано на видео.

      – Вы явились в наш дом как шпион, – бросила мама. – Вы его спровоцировали.

      – Я сказал вам правду, но вам она не понравилась, – ответил Графф. – Я не поднял руку ни на профессора Вечорека, ни на кого-либо из вашей семьи.

      – Пожалуйста, – попросил отец. – Не отправляйте меня в тюрьму.

      – Естественно, не отправлю, – сказал Графф. – Я не хочу, чтобы вы оказались за решеткой. Но я не хочу также, чтобы вы делали дурацкие заявления о том, чему быть, а чему нет, – что бы я ни говорил, что бы я ни обещал и что бы ни решил Ян Павел.

      Теперь Ян Павел понял, зачем Графф раздразнил отца – чтобы у того не осталось выбора, кроме как согласиться с тем, что решат между собой Ян Павел и Графф.

      – Как вы заставите меня поступить так, как нужно вам? – спросил мальчик. – Так же, как папу?

      – Если ты не полетишь со мной добровольно, – ответил Графф, – мне не будет от этого никакого толку.

      – Я не полечу с вами добровольно, пока моя семья не окажется там, где они смогут жить счастливо.

      – В мире, которым правит Гегемония, такого места не существует, – заявил отец.

      Но на этот раз уже мама заставила его замолчать, мягко коснувшись щеки мужа.

      – Мы можем быть добропорядочными католиками и в другом месте, – сказала она. – Уехав отсюда, мы не отберем хлеб у наших соседей. Никому не будет от этого вреда. Только взгляни, на что готов ради нас Ян Павел. – Она повернулась к сыну. – Прости, что я не знала про тебя всей правды. Прости, что оказалась такой плохой учительницей.

      Мама расплакалась, и отец привлек ее к себе. Они сидели на полу, утешая друг друга.

      Графф посмотрел на Яна Павла, слегка приподняв брови и словно говоря: «Я убрал все препятствия, так что… делай так, как хочу я».

      Но все было еще не совсем так, как хотелось Яну Павлу.

      – Вы меня обманете, – сказал он. – Вы увезете нас в Америку, но потом, если я все-таки решу не лететь в Боевую школу, вы будете угрожать отправить всех обратно, и станет еще хуже, чем сейчас. И все равно заставите меня полететь с вами.

      Графф молчал.

      – Так что никуда я не полечу, – закончил Ян Павел.

      – Ты меня обманешь, – сказал Графф. – Ты убедишь меня перевезти твою семью в Америку и обустроить им лучшую жизнь, а потом все равно откажешься лететь в Боевую школу, полагая, будто Международный флот позволит твоей семье пользоваться благами нашего договора, даже если ты не выполнишь свою часть.

      Ян Павел не ответил, поскольку отвечать было нечего – именно так он и планировал поступить. Графф это знал, и Ян Павел не собирался возражать – тем более что данное знание ничего, по сути, не меняло.

      – Вряд ли он так поступит, – заметила женщина.

      Но Ян Павел знал, что она лжет. Ее беспокоило, что он может так поступить. Но еще больше ее беспокоило,