Der Kamerad. Виктор Улин

но мне стало жаль страдальца. Ведь я тоже же сих пор кого-то искал, причем наверняка куда более безнадежно.

      – Leider, ‘ch bin keine Maedchen, – довольно дружелюбно ответил я.

      И, дополняя слова, похлопал себя по тем местам, которые приличные женщины тут все-таки обычно прикрывали.

      Турок, вытаращил глаза, потом рассмеялся и проговорил что-то, горячо и быстро-быстро.

      То ли извинялся, говорил, что ошибся, а на самом деле не имел в виду дурного. Или просто жаловался на жизнь, вынуждавшую ловить женщин в грязной прибрежной воде, где брезговал купаться мой собутыльник и почти друг Кристиан. В речи искателя несколько раз промелькнуло слово «алла»: скорее всего, бедняга божился. Турецкий был одним из немногих языков, на котором я не знал ничего, кроме «сабуну юк» – то есть «мыло кончилось», о чем постоянно приходилось жаловаться горничным – но общий смысл я понял.

      – Бисмилля ир-Рахман Рахим! – ответил я символом мусульманской веры и снова нырнул.

      А вынырнув, не увидел ни ловца жемчуга, ни химической мамаши с ее неутешенными девчонками. То ли меня отнесло волной, то шли унесло их, то ли случилось и то, и другое.

      Вместо прежних пловцов и купальщиков передо мной стоял другой турок – не только знакомый, но даже известный мне по имени Ибрагим.

      Он носил красную шапку с козырьком; такая в дни моей молодости почему-то обозначалась полуцензурным словом. Волосатый, пожилой, весьма добропорядочный, невероятно загорелый, украшенный седой бородой, он вызывал мысль о сильно похудевшем Хемингуэе. Ибрагим был непрост, он содержал рыбный ресторан «Интернациональ» в соседнем квартале, и день-деньской сновал по окрестностям, выискивая клиентов на улице, среди песка, в воде и под водой.

      Языка Шекспира Ибрагим практически не знал и это мешало полноценному общению с русскими туристами, среди которых немецким владел один из ста. И, случайно познакомившись со мной в первый день на этом месте, он изо всех сил поддерживал знакомство.

      – Привет, как дела? – осведомился турок, вопросительно улыбаясь.

      – Спасибо, нормально, – я кивнул.

      Ведь у меня в самом деле все было нормально.

      По крайней мере, внешне: ежевечерне напиваясь до остекленения, я еще ни разу ничего себе не разбил.

      – Почему ты не пришел ко мне вчера? Я тебя ждал.

      – Я пил с друзьями, – честно ответил я. – War sehr besoffen…

      – Ты мог бы выпить и у меня, – возразил он.

      И тут же добавил, покосившись на мой браслет:

      – Для тебя, разумеется, это было бы абсолютно бесплатно. Рекламная акция.

      Я опять кивнул, Ибрагим опять улыбнулся. В общем из-за первой улыбки: искренней, дружелюбной, заинтересованной, но далеко не заискивающей – я с ним и подружился. Ведь трудно было вспомнить, когда мне так в последний раз улыбались.

      Да и вообще, если честно, мало кто улыбался мне так открыто, как турки, причем даже те, которым от меня ничего не требовалось.

      –…Ты мог бы выпить и поесть