Котел Чингисхана. Приключенческая повесть. Станис Фаб

хана, они говорили слова, сказанные якобы им самим: «Переходя Гуа-дов, я превратил меркитских тайджиутов в муку». И по сей день бурятские шаманы поминают образ «хозяина Гуа-дов, его императорского сына Хуа-солбон и тэнгри».

      – Печальная история, – Селина глубоко вздохнула. – А что стало с меркитами?

      – Меркиты исчезли. Они растворились в бурятском, якутском, монгольском народах… Может, оттого и не могут найти могилы Чингис-хана, его тайников, того самого тагана, который хан установил где-то на Ольхоне, что шаманы в отместку за гибель своих прародителей сделали все невидимым…

      Михаил закончил рассказ, Герман уже плеснул всем текилы.

      – За меркитскую принцессу!

      Выпили молча, и это молчание повисло над лагерем.

      – Ну вот, теперь все будут думать о принцессе, меркитах и Чингис-хане, – Герман пошурудил костер, и снопы искр взвились в небо. – Петь нынче точно не будем, умеешь ты, Мишка, вогнать общество в транс.

      И правда, общий разговор после рассказа не задавался…

      Глава 4.

      Археологическое подкрепление

      …К утру на остров прибыло «археологическое подкрепление».

      – Студенты шумною толпою на остров высадились враз, – констатировал Герман.

      – Они съедят все наши запасы и под конец сварят кондер из гамака, – мрачно предрек Михаил.

      Вигдор пожал плечами – все студиозы одинаковы. Он вспомнил свое студенчество и курс – дурачились и шумели, пока не стали заниматься делом.

      Герман между тем уже организовал практикантов обустраивать лагерь. Разделил всех «на палатки», назначил старших и показал, как нужно правильно натягивать брезентовые «домики», чтобы не снесло в первую же ночь байкальским ветром. Это внесло некий порядок, и толпа бестолково слоняющихся студентов быстро превратилась в осмысленных практикантов. Еще через пару часов, когда хозяйственные заботы в основном были завершены, все собрались у раскопа.

      Герман, как руководитель практики, выступал первым. На виду у студентов он как-то даже приосанился, а видавший виды экспедиционный жилет, с которым он, кстати, не расставался даже когда читал лекции, был застегнут на все пуговицы, несмотря на жару.

      – Дорогие студиозы, – начал Герман своим бархатным с хрипотцой голосом. —Дорогие не в смысле нашей нескончаемой любви к вам, а по тем средствам, которые государство вбухало в ваше племя. Это ясно?

      Нестройный ряд голосов был принят за согласие и одобрение.

      – Отлично! Студиозы, вы прибыли на археологическую практику, значит будете жить и работать в полевых условиях. Отмечаю и прошу запомнить всех, в том числе особо одаренных, которым все надо повторять по пять или сто пять раз: вы находитесь в эпицентре трех стихий: воды, – Герман махнул на Байкал, – нас с Михаилом, наших коллег Вигдора и Селины и местного населения, которое не шибко жалует праздно шатающихся и часто посещающих отделы