Чистые и ровные мелодии. Традиционная китайская поэзия. Сборник

дворец Суйского Ян-ди

      на берегу Бяньхэ;

      В цвету тополя, но не выстоять им

      против буйства весны:

      Под вечер поднимется ветер опять,

      цветы полетят, как снег;

      Влетят, кружась, в покои дворца,

      а там уж давно – никого…

      Су Сюнь

      О том, как я дал имена своим двум сыновьям

      И колесо, и в нем ряд спиц, и кузов с верхом, и остов меж оглоблями – все это телеге служит прямо. И только тем перилам впереди как будто делать и нечего! Однако убери перила прочь, и я не вижу уж, чтоб то была вся полностью заправская телега.

      Перила – Ши! Боюсь, что ты не внешняя красивость.

      Но в мире нашем все телеги, все, как есть, идут по колее. Хотя когда телегу люди хвалят, ее полезность признают, то в этой речи колее как будто места нет. Однако же когда телега рухнула и лошадь пала, то тут беда минует колею. Выходит так, что колея лежит среди и счастья и беды.

      Чэ – колея! Я знаю: ты избежишь!..

      Чжоу Дунь-и

      О любви к лотосу

      На суше, на воде, в траве, на дереве – повсюду цветов есть очень много всяких, которые достойны любованья. В эпоху Цзинь жил Тао Юань-мин – поэт, который полюбил одну лишь хризантему. С династии же Тан и вплоть до наших дней любовь людей сильней всего – к пиону.

      А я так люблю один только лотос – за то, что из грязи выходит, но ею отнюдь не замаран, и, чистой рябью омытый, капризных причуд он не знает. Сквозной внутри, снаружи прям… Не расползается и не ветвится. И запах от него чем далее, тем чище…

      Он строен и высок, он чисто так растет. Прилично издали им любоваться, но забавляться с ним, как с пошлою игрушкою, отнюдь нельзя.

      И вот я так скажу:

      «Хризантема среди цветов – то отшельник, мир презревший. А пион среди цветов – то богач, вельможа знатный. Лотос – он среди цветов – рыцарь чести, благородный человек.

      Да! Да! Любовью к хризантеме, с тех пор как Тао нет, прославлен редко кто. Любовью к лотосу живет со мною вместе какой поэт?

      Любовь к пиону подойдет к поэту из толпы».

      Су Ши

      Красная стена

      Ода первая

      Осенью года под знаками «жэнь» и «сюй»¹, в тот день, как полна седьмая луна, ученый Су Ши со своими гостями на лодке плыл и в этой прогулке под Красной стеной очутился. Чистый ветер потихоньку веял, и на воде волна не поднималась. Подняв вино, я пригласил гостей продекламировать стихи о «Светлой и белой луне», пропеть главу о «Милой скромной, о ней»²… Еще мгновенье – и луна восходила уж там, над горами, с востока, качаясь-шатаясь по небу в созвездьях Ковша и Вола.

      Белые росы легли через Цзян³, водные светы с небом сплелися… Мы дали тростинке-ладье плыть всюду, куда ей идется, и выплыли вдруг на безбрежность просторов на тысячу цин⁴. О, водные глади, о, водные шири! Я словно приник к пустоте, я словно помчался на ветре, не зная, не видя, где будет стремленью, движенью конец. Порхаю, взлетаю! Словно мир весь оставив, презрев, я стою одиноко над миром. Как крылатый святой, существо свое преображаю и вздымаюсь в святую обитель бессмертных живых существ.

      И