Отражение. Зеркало войны. Галина Гончарова

шепотки за спиной. Где бы они сейчас оказались?

      Коня от стрел не прикроешь, и раненые лошади вмиг бы разбили каре. Ладно еще обозные скотины, которые ко всему привычны, к ним и люди приставлены, и защищены они по полной. Там и попона из войлока, и кожа нашита, и металл кое-где… только всех коней так не прикроешь.

      Третий выстрел.

      Арбалетчики тоже отлично стреляли залпами, по сигналу рога. Степняки выигрывали количеством, арбалетчики – качеством. Четвертый выстрел окончательно расстроил налет степняков, заставив их откатиться живой волной назад. Пятого не последовало – нечего зря болты тратить.

      Мерно зарокотал барабан – и каре опять двинулось вперед.

      Рид хмыкнул.

      Так-то вам. Привыкли крестьян угонять?

      Так вам сейчас покажут, в чем отличие регулярного войска от разбойников-налетчиков. Объяснят на вашей вонючей степной шкуре и добавят прописи. На сколько их хватит, Рид не знал, но пока – идем?

      Держимся…

      – Продолжаем движение!

      А что такого?

      Налетели – и налетели, получили, откатились… не останавливаться же здесь на ночлег? Риду требовалось оттянуть на себя побольше врагов…

      И кто бы сомневался, что это удастся?

      Такую наглость ему кал-ран Мурсун спускать не собирался.

* * *

      – Сыны шакала!!! Трусливые бабы!!!

      Кал-ран Мурсун немного нервничал. И у кал-рана была причина.

      Пять тысяч! И… сколько их там? Пятьсот человек?

      Один к четырнадцати.

      Один. К четырнадцати.

      Казалось бы, что стоит налететь, смять, растоптать копытами коней наглецов.

      Словосочетания «рельеф местности» кал-ран не знал. А то бы и его обматерил. Пять сотен человек водят за нос его доблестных воинов! Какой позор. А кстати, кто именно?..

      Кал-ран бросил взгляд на кан-гара разведчиков.

      – Кто это?

      – Мой кал-ран, они идут без знамен. – Кан-гар поклонился, всем видом выражая, что он бы и рад, но как тут вывернешься? – Цвета Аллодии, знамя Аллодии, но личного знамени командира нет.

      Мурсун скрипнул зубами.

      – Твари! Атаковать! Атакуйте их со всех сторон, осыпайте стрелами, не давайте передышки!

      Кан-ары переглянулись.

      Что ж, в словах кал-рана есть истина. Однако…

      Самым умным оказался кан-ар Савеш, молодой, но ранний, искренне обижающийся, что ему не досталось место Мурсуна.

      – Мой кал-ран, наши луки не пробивают их щиты. А если мы подходим ближе, они отвечают залпами арбалетов.

      Мурсун зарычал от злости.

      – Возьмите лучших лучников! И пробейте их строй! Я не желаю слышать трусливых оправданий, я хочу видеть кровь врага!

      Савеш прижал кулак к груди в знак повиновения. Но в черных глазах, глубоко запрятанное, читалось злорадство.

      «Ты не справишься, Мурсун. И каган казнит тебя, а я займу место, которого достоин…»

      Кал-ран читал эти мысли так же четко, как если бы Савеш произнес их вслух. И не сдержался.

      – Если ты, кан-ар Савеш, через час