Отражение. Зеркало войны. Галина Гончарова

всей судебной системы в целом. Что это за суд, после которого убийц нельзя вешать, а ворье – пороть? Это неправильно!

      – Допустим, я буду утверждать одно, Параша другое… ну да. Должны быть какие-то квитки с переводами. Хотя бы…

      – Это как? – не поняла герцогесса.

      Пришлось объяснять про банковскую систему.

      – Хорошо. Значит, документов никаких нет.

      – Но можно сказать, что передавали деньги из рук в руки, к примеру…

      – Твоя бабушка мертва. Ты ничего подобного не помнишь, соседи тоже не в курсе…

      Матильда вздохнула.

      – У меня один ход. А у подлеца сорок восемь. Надо будет проконсультироваться с адвокатом.

      – Нанимать будем?

      – Не знаю… да, алименты… И как эта зараза инвалидность получила?

      – Выглядит она плохо, – вспомнила герцогесса мать Матильды. – Может, поэтому?

      – Черт ее знает. Но я все равно не сочувствую. Она меня бросила, уехала, а я должна ее любить? Не дождутся!

      – И правильно. Твоя бабушка не хотела, чтобы ее дочь мешала тебе жить. Вот и не стесняйся. Себя надо уметь защищать…

      – Марию-Элену Домбрийскую ли я слышу? – подколола Матильда.

      В своем мире Мария-Элена все чаще предпочитала уступать руководство Матильде, а сама довольствовалась ролью наблюдателя. В мире Матильды ей было проще.

      – С кем поведешься, – не смутилась герцогесса.

      – Так тебе и надо, – подвела итог Матильда.

      И девушки дружно рассмеялись, чувствуя, как отпускает внутреннее напряжение. Не так уж и страшно, когда суд?

* * *

      Петюня в суд не пошел.

      Ждал у входа, курил какую-то вонючую гадость, демонстрировал миру пузико в розовой рубашке. Мария-Элена обогнула его, как столб.

      – Эй, ты чего?

      Петюня успел перехватить девушку за локоть.

      А в следующий миг…

      – Руки. Убрал.

      Мария-Элена не повысила голоса. Не стала ругаться, угрожать, сердиться.

      Из серых глаз смотрела смерть. Скорая и мучительная.

      Смерд! Посмел! Поднять руку! На герцогессу!

      За такое вешали без суда и следствия, иногда за шею, а иногда и за ноги.

      Толстые пальцы сами собой разжались.

      – Ты… это…

      Девушка развернулась – и удалилась с поля боя.

      Убила бы! Но – нельзя.

      Матильда пнула бы обнаглевшее быдло в коленку или, по-простому, ударила бы Петюню в челюсть, но и этого нельзя было делать. Суд рядом, Параша выйдет, увидит, что ее сыночка обидели, и пойдет такая вонь!!!

      Тут и ходить далеко не надо, снять побои и подавать заявление.

      Этого допустить нельзя. И слава богам, что Матильда пока не перехватывала управление телом, Мария-Элена могла и не успеть остановить сестру.

      Сейчас же… Что там со временем?

      Можно еще успеть на работу, мало ли что там накопилось. Да и успокоиться не помешает.

* * *

      С успокоением Матильда крупно просчиталась.

      Первой на работе ее встретила Лера.

      – Явилась не запылилась! Ну и где