Восхитительная черная роза. Кайра Влна

расслабить брови, изумленно изломившиеся дугами на лбу.

      Наконец, ее нежданный спаситель обернулся. На нем была птичья маска – точно такая же, что болталась на ее поясе.

      – Встретимся в таверне «Оседланный олень». Ты свободна.

      Мидж не успела глазом моргнуть – на самом деле, буквально это сделать, – как юноша оказался у нее за спиной. И так же быстро она ощутила, что ее руки больше не скованы цепью.

      – Я буду ждать тебя там сегодня и завтра на закате. Но после – уеду.

      Мидж обернулась, однако позади нее уже никого не было. Она могла поклясться, что это не магия: легкий ветерок коснулся ее щеки за миг до того. Гость скрылся через окно, точно так же, как проник в комнату. Он не был магом. Он был искусным сумеречным воином.

      И у него был голос Айнара.

      Мидж выпуталась из цепей и, перескочив через трупы, помчалась вон из комнаты, вниз по лестнице – в поисках Грейсона.

      Он оказался на первом этаже. Израненный, залитый кровью, прикованный к стене, но уже почти свободный: закусив кончик языка, в замке его кандалов копошилась Геселин. У двери ничком лежал воин в кольчуге – очевидно, сержант, заботам которого поручили Грейсона. Неподалеку валялась издохшей змеей плетка, и на досках пола отпечатался кровавый двойник орудия пытки.

      – Грейсон! Геселин?!

      Мидж плотно сжала губы, чтобы подбородок не дрожал.

      – О, я брызнула на стражника сонным зельем, – сказала Геселин. – Он не очнется еще часа четыре. А больше никого в доме я, кажется, не заметила. То ли кто-то отправился за подкреплением, то ли эти дураки были уверены, что справятся с вами втроем…

      Мидж не слушала, и аристократка нахмурилась, раздосадованная непривычным ей пренебрежением. Экзорцистка подбежала к своему телохранителю, выхватила у Геселин ключ из рук, принялась судорожно крутить его в замках кандалов. И вот когда оковы спали, Мидж бросилась к нему на шею, ощупала лицо, задержала руку над рассеченным виском.

      – Грейсон, Грейсон! О, святое древо, что они с тобой сделали! Тебе больно? Нужно обработать, чтобы не осталось шрама…

      Грейсон рассмеялся, запрокидывая голову назад, и рука Мидж таким образом оказалась далеко от раны. Девушка смутилась и отшагнула от Грейсона. Ей вдруг стало стыдно за проявленное беспокойство.

      – Я и так весь в шрамах, птичка, что мне еще один?

      – Что ж, это верно подмечено.

      Мидж тряхнула волосами, прогоняя последние капли жалости к телохранителю, засевшие у нее в голове. И принялась рассказывать им с Геселин о том, как ее спас загадочный мужчина в черном. Но договорили они уже на ходу: Грейсон обыскал трупы наверху и спящего сержанта, взяв в качестве, как он сказал, компенсации, деньги и оружие, а после все втроем покинули пыточную. Когда мужчина развернулся, поднимаясь по лестнице, Мидж увидела, что спина его жестоко исхлестана, и чуть не охнула от ужаса, но жалость истаяла, стоило ей подумать, что ее сострадание напарнику не нужно. Стыд, что накатывал на девушку, когда она проявляла чувства, которые не были нужны адресату,