Алые розы на черном кресте. Ольга Рёснес

роли: командиоу – дело, комиссару – показуха. Вот так-то, Тоня, мы и будем с тобой работать.

      Прикрепив канцелярской кнопкой на середину двери картонку с устрашающим словом «штаб», Шепилов решил тут же собрать совещание четырех, и в этом тесном кругу решить… хотя все и так уже решено с председателем колхоза Пашневым: будем возводить в Троицком монумент.

      – И комиссару, – Шепилов пристально смотрит на Тоню, – следует красиво донести эту новость до всех остальных: коровник – это трудовая проза, тогда как поэзией бескорыстной трудовой самоотдачи станет… как бы это выразиться культурно… статуя!

      – Надгробный памятник безымянному, в красноармейской форме, террористу на братской свалке неизвестных, отапливаемой вечным огнем? – уточняет, усмехнувшись, Тоня.

      – Статуя должна быть приличной, – строго на комиссара глянув, увлеченно продолжает Шепилов, – и в то же время иметь сходство с оригиналом. У кого какие идеи? Ты, Подлесный?

      – Вот посоветуюсь сначала с моим белым слоном, – забравшись с ногами на стул, прораб проводит костлявой рукой по пластмассовому хоботу, – вот уже посоветовался: рвущий на себе рубаху троицкий долбоеб, под рубахой – звезда, а в ней… – тут Подлесный понижает голос до таинственного шепота, – вечный огонь!

      – Отлично, а теперь ты, Гордеева…

      – Эскизы-то придется рисовать мне… – уклончиво замечает Тоня.

      – Ну а ты, Алексей? – кивает Шепилов врачу, – Может, какие-то анатомические замечания? Укоротить ногу, приподнять плечо…

      Леша молчит, почему-то вспомнив о хранящихся в морге бананах: жизнь не роскошь, но средство доставки… О чем тут вообще речь? Он готов поменять свой собственный красивый новый нос на хобот пластмассового слона, если этот борзый Шепилов не собирается на глазах у всего отряда снять лично для себя жирные сливки: какой к черту бесплатный памятник? Бесплатно для тех, кто устраивается теперь на нарах. Но так ведь и должно быть: безликий кордебалет, проделывающий всю жизнь одно и то же ради к нему вовсе не относящихся аплодисментов. Короче, пусть люди работают. Бесплатно.

      – Я только «за».

      Он исподлобья смотрит на Тоню: она-то понимает, что тут затевается? Ни черта она не понимает: ей уже не терпится заняться эскизами, уже что-тот рисует в толстой линованной тетрадке… Дура. Бросив на Лешу сияющий взгляд, она увлеченно сообщает:

      – Я уже вижу этот памятник, мы многому научимся… когда работаешь бесплатно, думаешь только о сути вещей…

      Переглянувшись с Шепиловым, прораб Подлесный гладит пластмассового слона, и оба они молчаливо вопрошают доктора: она, что, такая дура? Она понимает все буквально и готова работать за просто так. Пусть доктор поставит диагноз: что за душевная у нее болезнь. Со всеми своими захватывающими идеями, она не понимает, что наши красивые, мудрые, справедливые законы хороши именно тем, что они недействительны и совсем не мешают удовлетворению