Алые розы на черном кресте. Ольга Рёснес

словно ожидая насмешки или матершины, выспрашивает, стоя в дверях, Танечка.

      – Иди сама, – бормочет Мать, спуская с нар рыхлые колбасные ноги, – мне надо по большому…

      Как на самом деле зовут Мать, в отряде никто, кроме Подлесного, не знает, у него Мать второй уже год снимает в однокомнатной квартире угол, заодно варя ему и себе перловку и постные щи. Еще на первом курсе, романтично заночевав со своим белым слоном в пустой факультетской аудитории, Подлесный обнаружил на том же самом, замусоренном семечками полу неподвижную тюленью тущу, приспособленную, ввиду мощного слоя жира, к ночевкам на льду или в сугробе. Жир защищает тюленя не столько от холода, сколько от необходимости постоянно о чем-то думать: только лежать, лежать… только переваривать съеденное. Подлесный тогда сразу и решил: такая накормит… ну и все остальное. Родители его давно уже куда-то свалили, не оставив никаких распоряжений насчет дальнейшего хода жизни, из-за чего эта жизнь принялась вертеться по кругу: пиво, тетки, хвосты, пиво… Хвосты, а их в каждую сессию было несколько, Подлесный слезно выклянчивал у препов, и те отпускали сироту просто так, хотя по правилам вузовской игры за «просто так» полагались чаевые. Случалось, что кто-то из препов, будучи бабой, безвозмездно жертвовал то бутерброд, а то даже и пирог, кормя с рук дистрофичного, цыплячьей наружности белого слона и тем самым сбивая с толку ход учебного процесса. С некоторыми препками Подлесный длительно дружил, слал к новому году открытки, а на восьмое марта сочинял прыткие четверостишия, чем совершенно размягчал окоченевшие в зимних условиях жизни остепененные сердца, эти поставленные на первоапрельский звон будильники. Разве все бабы не хотят одного и того же?

      Вписавшись в угол к Подлесному и в очередной раз убедившись в том, что ни один из ее ста десяти килограммов не является лишним, Мать вовсе не намеревалась ограничить этим свою всеядность, охотно вступая в игривые переговоры с каждым, кто проникал в запущенную, с текущими кранами и рваными обоями, хрущевку. А чем еще, спрашивается, живет сегодня студентка? Что ли учебой? Встречаются, конечно, извращенки