Дом за порогом. Время призраков. Диана Уинн Джонс

не граничный скиталец, правда? – спросил я с сомнением.

      – Нет, – ответил он.

      Я все смотрел на него, стараясь не коситься на эту его рану, и видел, как он дрожит. Я и сам замерз, но хотя бы мог двигаться, чтобы согреться. А он был прикован так прочно, что и ногой пошевелить не мог ни туда, ни сюда. Пока я смотрел, вода текла себе сбоку от скалы с таким протяжным глуховатым журчанием, что я невольно облизнулся. А он был в цепях – и слышал ее, но не мог достать.

      – Хотите пить? – спросил я. – Давайте я принесу вам воды.

      – Да, – ответил он. – Воде я буду очень рад.

      – Мне придется дать вам попить из горсти, – сказал я. – Набрать-то, к сожалению, не во что.

      Я пробрался мимо него, осторожно переставляя ноги и стараясь держаться подальше от цепей. Мне уже был виден ручеек – он стекал по ложбинке в скале сразу за красноватой растопыристой штуковиной, к которой были приделаны все цепи. Уступ там сужался. Я подумал было, что трудновато будет пробраться по скользкому камню мимо этой штуковины, не задев цепей, но тут я понял, что это за шипы. Подошел и нагнулся проверить. Ну да, конечно. Якорь. Одна его лапа была загнана глубоко в гранит, и он весь покрылся оранжевой мокрой ржавчиной, но его было ни с чем не перепутать. А все цепи проходили через кольцо на конце веретена якоря.

      Я развернулся на месте так быстро, что чудом не коснулся цепей.

      – Это Они с вами сделали! – сказал я ему. – Как Они это сделали? Почему?

      Он весь извернулся, чтобы видеть меня. Я понимал, что он сейчас думает только о воде. Я перелез через якорь, чтобы показать прикованному, что не забыл про воду.

      – Да, это были Они, – сказал он.

      Я подставил руки под крошечный журчащий водопадик и наполнил их как только мог. Но я так разозлился за то, что Они с ним сделали, что руки у меня тряслись, и когда я перелез обратно через якорь, почти вся вода протекла сквозь пальцы. А когда мне удалось протянуть руки к его лицу между цепей, не задев их, воды, считай, не осталось. Он был такой высокий и прикован так плотно, что ему было ужасно трудно опустить лицо ко мне. Наверное, в первый раз он едва ощутил вкус воды. Но я сходил к ручейку еще несколько раз, туда и обратно. Через некоторое время я здорово наловчился. И даже попил сам – после того как отнес ему шестую порцию воды. Он так хотел пить, что просто кошмар, и я все думал, каково бы ему было, если бы я случайно задел цепь и меня бы выдернуло в другой мир в тот самый миг, когда он потянулся губами к воде.

      – Что ж вы сразу не попросили? Почему? Что, Они вам запретили?!.

      – Нет, – ответил он. – Они не имеют надо мной такой власти. Но я видел, как сильно ты мучаешься от жажды, а я к ней больше привык.

      – Вы так давно? – спросил я. Это мы разговаривали, пока я бегал туда-сюда. – Столько же, сколько Летучий Голландец? Вы его знаете?

      Он улыбнулся. Он пил и пил и на глазах веселел, несмотря на свое положение. Я очень жалел, что у меня нет с собой ничего съестного, – я бы его еще и покормил.

      – Я очутился здесь задолго до Летучего Голландца, – сказал он. – И даже до Агасфера. Почти что