180 секунд. Джессика Парк

роли не играют. Я не хочу жить в прошлом. И ты не хочешь. Мы туда не вернемся, всё закончилось. Мы, блин, не статистические единицы и никогда ими не будем. Мы – исключения. Мы исключительны. Тебе ясно?

      Я вновь киваю:

      – Да.

      Пока не появилась Стеффи и не вытащила меня на свет, хотя бы в минимальной степени, я была не девочкой, а улиткой.

      – Ну, что еще? – спрашивает она. – Что мы делаем? Каждый божий день?

      Я перекатываюсь на бок и протягиваю руку, чтобы выключить маленькую настольную лампу, которая меня слепит.

      – Думаем о будущем и не оглядываемся назад.

      – О большом будущем, – повторяет Стеффи. – А почему нас ждет большое будущее? – спрашивает она.

      – Потому что ты заставила нас учиться. Ты знала, что образование очень важно. Что это нас спасет.

      Стеффи вовсе не хвастает, когда принуждает меня повторять это; просто мне не помешает лишний раз оценить то, что проделали мы обе. И Стеффи имеет право ставить наши достижения себе в заслугу, поскольку она угрозами, ласками и подкупом добивалась моих контактных данных при каждом переезде. Она постоянно поддерживала со мной связь, даже когда нас разлучали. Стеффи – единственная причина, по которой я принялась за учебу: она сумела внушить мне, что это необходимо для выживания.

      – И ты поступила в колледж. Хороший колледж.

      – А ты получила стипендию в Университете Калифорнии. Никому это не удается. Никому, – подчеркиваю я, как бы желая напомнить себе, чего добилась Стеффи.

      Упорный труд и яростная решимость вполне окупились. Стеффи в гораздо большей мере, чем я, может служить статистическим исключением.

      – Мы добились всего этого, – продолжает она, – потому что не забывали о своей цели.

      Я смотрю в потолок.

      – И потому что ты обо мне заботилась.

      – Мы заботились друг о друге… – Стеффи делает паузу. – Помнишь, как ты меня выручила?

      – Я не хочу об этом говорить.

      Она ненадолго замолкает.

      – Ладно. Но ты тоже обо мне заботилась.

      – Почему ты сейчас этого не позволяешь?

      – Потому что я крепкий орешек.

      Я невольно смеюсь.

      – О да. Но я просто хочу, чтоб ты знала, что я всегда готова помочь. Я для тебя что угодно сделаю.

      – Конечно! Я не сомневаюсь. Слушай, Элисон…

      – Да?

      – Тебе в конце концов повезло, учти. У тебя есть Саймон. Не забывай этого. Когда мы решили, что все сроки прошли, когда казалось, что нам уже не нужна никакая семья, ты вдруг нашла отца. У тебя есть место, которое ты называешь домом и куда можешь ездить на каникулы. Пусть даже Саймон появился в твоей жизни поздно, не думай, что это ничего не значит. Ты побила все рекорды – тебя удочерили аж в шестнадцать.

      – Но это нечестно.

      Я не могу удержаться, когда Стеффи так говорит: меня начинает мучить совесть. Я зажимаю рот рукой, чтобы подавить рыдания, грозящие прорваться. Мне не сразу удается успокоиться. Я жду, пока мой голос не начинает звучать ровно. Бесстрастно.

      – А тебя не удочерили.

      – Я в