Мертвый город. Камилла Стен

не болталась и не пьянствовала всю ночь напролет, – сказала Туне, когда я вернулась к выбранному ею столу с двумя чашками кофе в руках. – Мне плохо спится по ночам, поэтому я и выгляжу как привидение. Это просто для информации.

      Тогда я не знала, как мне ответить на это. Сейчас же, когда мы знакомы довольно давно, могу утверждать, что Туне свойственно разрушать – абсолютно рефлекторно – негативное впечатление людей о ней еще до того, как оно успевает у них сложиться.

      – Я тоже не могу расслабиться, – признаю́сь. – Мозг отказывается отключаться.

      Туне хрипло отвечает в темноте:

      – Ты можешь попросить немного виски из фляжки Эмми? Это, пожалуй, поможет.

      Я закатываю глаза, пусть она и не видит меня.

      – Что, можно начинать пить, стоит только добраться до места?

      – Судя по тому, что ты рассказывала о ней, это не могло стать для тебя сюрпризом, – отвечает Туне.

      Я слышу, как шуршит ее мешок, когда она меняет положение.

      – Да уж, – подтверждаю. – Конечно.

      Затем лежу и размышляю какое-то время.

      – А у тебя ничего нет с собой? – спрашиваю наконец. – Никаких таблеток снотворного, например?

      – Нет, – отвечает Туне. – Я не могу использовать такое. Если задуматься.

      – Ах, – говорю я и зажмуриваю глаза. – Конечно же, не можешь. Какая я идиотка… Извини.

      – Все нормально, – слышу я слегка веселый голос Туне. Он кажется громким в тесном пространстве, хотя она почти шепчет. – Ты же не обязана знать, какие таблетки я могу принимать, а какие не могу.

      – Но все равно, – говорю я. – Мне следовало догадаться.

      В палатке снова воцаряется тишина. Я приподнимаюсь, намереваясь по-другому сложить толстый свитер, который использую вместо подушки, и ложусь снова, оставив его почти в том же виде.

      – Она знает? – внезапно спрашивает Туне, уже очень серьезным тоном.

      – Кто? Эмми? – уточняю.

      Она не отвечает.

      – Я ничего не сказала ей, – говорю я, когда тишина уже начинает действовать на нервы. – Ни о чем. Ей известно лишь то, что есть в нашем информационном пакете.

      – Не похоже, – говорит Туне. – Когда она начала интересоваться, делались ли попытки идентификации найденного ребенка, и завела речь о том, что тебе следовало бы отыскать его… – Замолкает, явно взволнованная.

      – Я ей ничего не сказала, – повторяю. – Ты просила меня не говорить, так я и сделала… – Не услышав от нее ни слова в ответ, продолжаю: – Макс в курсе, но он ведь уже знал раньше. И пообещал молчать.

      – Как много? – спрашивает Туне довольно резким тоном.

      – Как много ему известно? – уточняю я. – Он в курсе, что твоя мать – тот самый младенец из Сильверщерна. Я рассказала ему, что нашла вас еще до того, как мы с ним встретились. Он спросил тогда, поедешь ли ты – или она – с нами, и я сказала, что не знаю, но сильно сомневаюсь на сей счет.

      – Моя мама никогда не будет участвовать в этом деле, – бурчит Туне, повторяя уже сказанное