Девятьсот восемьдесят восьмой. Роман Казимирский

ты не повиновался моему слуге?

      – А должен был?

      – Я так думал.

      – Я и тебе подчиняться не должен, что мне твой слуга? – Историк решил придерживаться прежней стратегии, которая уже сослужила ему добрую службу, и говорить искренне.

      – Забавно, забавно…

      – Что именно?

      – Речи твои так не похожи на местных.

      – Чем же?

      – Они – люди неиспорченные, в каком-то смысле наивные. Для них свобода – естественное состояние, так что, если ее отнять, они сначала даже не заметят этого. Это я про твоего друга говорю. Он ведь местный староста, если я не ошибаюсь?

      – Ты противоречишь сам себе.

      – Нисколько. Если человек не допускает мысли о том, что кто-то покусится на его свободу, он до последнего будет верить в то, что просто что-то не так понял.

      – Странные речи для православного христианина.

      – А много ли ты знаешь о христианстве?

      – Достаточно.

      – Даже так?

      Марселю показалось, что в голосе собеседника прозвучало удивление, однако уже в следующий момент священник снова заговорил прежним тоном:

      – Откуда же тебе, друг мой, известно о нас? На путешественника ты не похож. И, судя по всему, не жрец.

      – Я любознателен.

      – Это я вижу. А еще я вижу, что тебе здесь не место. Так кто же ты?

      Это заявление не понравилось ученому. Он подумал, что слишком увлекся самолюбованием и впредь стоит быть осторожнее. Кирилл искусно сыграл на его самолюбии, выделив среди прочих, и теперь, по всей видимости, решил, не откладывая дела в долгий ящик, вывести его на чистую воду. Неужели он производил впечатление настолько глупого человека? Откашлявшись, Марсель представился:

      – Меня здесь прозвали Баламошкой.

      – Странное имя.

      – Какое есть. И – да, я действительно не здешний, пришел всего год назад.

      – А до этого? – Перемена в собеседнике не осталась незамеченной, и теперь голос из-под капюшона звучал озадаченно.

      – Не помню, – пожал плечами Марсель. – Память напрочь отшибло.

      – Ты знаешь, почему я попросил тебя остаться? – Получив необходимый объем информации, священник, похоже, расслабился и заговорил совершенно обыденным тоном.

      – Потому, что я не такой, как все? – пожал плечами Марсель.

      – Каждый из нас отличается от других, у Бога богатое воображение. Но еще меня заинтересовала твоя маска. Зачем она тебе?

      – Шутки ради.

      – Значит, ты не скрываешь лицо?

      – Нет, конечно.

      Сняв с себя изображение Велеса, историк предстал перед собеседником в своем истинном обличье и удивился, когда тот рассмеялся с довольным видом.

      – Что так развеселило тебя?

      – Сейчас увидишь.

      Марсель с любопытством наблюдал за тем, как мужчина медленно повернулся к нему и, подняв руки, откинул капюшон. Под ним оказалась маска, скрывавшая большую часть лица. Видя нетерпение собеседника,