Девятьсот восемьдесят восьмой. Роман Казимирский

Во всяком случае, на людях. Даже Муса не знает, как я выгляжу, он видел меня только однажды, очень давно. Это предосторожность, с которой нам приходится мириться.

      – То есть если твой телохранитель увидел бы тебя сейчас, то не узнал бы?

      – Точно так.

      – Не боишься?

      – Нисколько. При желании я всегда смогу доказать ему, что я – это я.

      – Условный знак?

      – Лучше. – И Кирилл продемонстрировал собеседнику массивный перстень с печатью, который красовался на его указательном пальце. – Муса не самый разговорчивый малый, так что мы с ним почти не общаемся.

      – Как же ты отдаешь ему приказы?

      – Меня и самого это иногда удивляет, – пожал плечами священник. – Но он ни разу еще не подвел меня. Так что скажешь? Запасные лошади у нас есть…

      Прежде чем ответить, Марсель некоторое время размышлял о том, чем ему и Курьяну, которого он намеревался взять с собой, могло грозить подобное путешествие. За себя он не беспокоился, но подвергать опасности жизнь другого человека он не был готов. С другой стороны, его друг был, как и он сам, бобылем и почти ничем не был привязан к селищу, если не считать его любимой медовухи. В какой-то момент в голове историка промелькнула мысль о Марусе, но он тут же отогнал ее. Наконец историк принял решение и кивнул Кириллу, который все это время внимательно за ним наблюдал:

      – Я согласен.

      – Прекрасно!

      Священник даже не пытался скрыть радость, которую ему доставила эта новость. Он и сам не до конца понимал, к чему ему эта лишняя забота, но почему-то был уверен в том, что встреча с Баламошкой произошла не просто так и что этот человек сыграет значительную роль в его судьбе. А пока он просто встал и обнял нового спутника, поднявшегося ему навстречу.

      – Ух, я разволновался, – признался Марсель, который действительно чувствовал, что его всего трясет от возбуждения перед предстоящим путешествием.

      У него голова шла кругом от картин, которые рисовало воображение, и он налил себе еще напитка. Наблюдая за ним с улыбкой, Кирилл неожиданно сказал:

      – Пожалуй, и я ради такого случая отведаю вашего напитка. Конечно, это не вино, но, кто знает, возможно, он не так плох, как я думаю.

      Взяв со стола кружку, он поднял ее и с торжественным видом произнес:

      – За грядущее!

      – Воистину, – отозвался Марсель, и мужчины дружно осушили сосуды.

      Медовуха оставляла богатое послевкусие, и Кирилл, держа пустую кружку в руках, некоторое время стоял, причмокивая губами от удовольствия.

      – Очень вкусно, – заявил он наконец. – Думаю, от такого угощения не отказался бы даже сам император.

      – Скажи, а где ты так научился по-нашему болтать? – спросил Марсель.

      – Я родился в этих краях, – отозвался священник. – Мое детство прошло здесь. Но это длинная история, о которой сейчас…

      Не договорив, он замолк на полуслове. Его лицо вдруг приобрело бордовый оттенок, глаза расширились, и уже в следующее мгновение Кирилл, схватившись за грудь, рухнул на деревянный пол. Глядя на то, как священник корчится в конвульсиях