Расстояние. Георгий Константинович Левченко

тяжело ему давались «тихие часы», он не любил спать в незнакомом месте на чужой кровати, за что неизменно получал формальные наказания от воспитателей. Гена доверчиво следовал их советам, «считал овец», но заснуть у него никак не получалось, и в итоге он приноровился ко всяким наивным детским уловкам: отворачивался к стене, временами рассеиваясь так, что начинал ковырять штукатурку под розовой побелкой; сочинял бесхитростные истории про себя, про маму, про папу, увлекаясь ими настолько, что забывал, кто он и где находится; лежал с закрытыми глазами, любуясь плывущими перед ними разноцветными кругами, или, устроившись на левом боку, слушал биение сердца, сравнивая звук с тем, как маршируют солдаты.

      Но всё это, конечно, частности, а в общем ребёнок ничем не отличался ото всех остальных своего возраста. Он был среднего роста, среднего телосложения, средних способностей; карие глаза и тёмные волосы унаследовал от отца, неправильный овал и мягкие черты лица – от матери, потеряв впоследствии детскую миловидность, они выглядели непривлекательно: невысокий лоб, густые сросшиеся брови на чётко обозначенной надбровной дуге, отцовский нос с горбинкой и широкими ноздрями, но не такой большой и выразительный, тонкие губы над слабым подбородком.

      Имелись у Гены и друзья во дворе, может, даже лучше детсадовских, но здесь все они были разных возрастов, что постоянно давало о себе знать. Дом, где они жили, был заселён недавно и довольно разношёрстной, но по преимуществу приличной публикой: врачи, инженеры, учителя, номенклатура и прочая интеллигенция, однако основу составляли работники правоохранительных органов, поколения собрались самые разные, и семья Безродновых являлась одной из наиболее молодых. Их квартира располагалась на предпоследнем этаже типовой пятиэтажки и со временем стала образцом советского быта, на что работали оба супруга в строгом соответствии с один раз и навсегда установленным порядком распределения обязанностей. Отец выбирал, ремонтировал, содержал, мать готовила, стирала, убирала, и все были удовлетворены установившимся статусом кво.

      И так получилось, что Гена и здесь, во дворе, оказался самым младшим, а потому самым беспомощным из ребят. К нему относились с добрым снисхождением, и он вполне вжился в роль безобидного глупыша, но после того, как незадолго до поступления в школу, то есть в очень раннем возрасте, паренёк стал испытывать непонятные чувства к девочке 12 лет, в нём начал просыпаться новый, совсем другой человек. Разумеется, она не обращала на него того внимания, какого ему бы хотелось, относилась к нему, как к маленькому мальчику, которым тот и являлся. Что произошло в душе ребёнка, сказать сложно, пусть трагедии не случилось, только на фоне недостатка внимания родителей, он стал медленно, но верно озлобляться. Продолжалось это недолго, несколько месяцев, и успело пройти до одного из самых знаменательных событий в жизни каждого человека, первого звонка. Однако злость никуда не делась, она затаилась, черпая силы в разочарованиях последующей жизни,