Волчицы. Вольф Сигизмундович Белов

упал как-то неудачно или еще что. В общем, как потом выяснили, ногу он сломал. Тут серые на него и налетели. Всего изорвали, только по берданке его и признали. У нас с Авдотьей детей нет, вот и забрали Егорку к себе. А теперь только он у меня и остался.

      – Да, волков тут много, – задумчиво произнес Сиверцев.

      – Не то слово, – с горечью усмехнулся Строев. – В наших краях, сам знаешь, их издавна великое множество было. Уж каждые пять лет их отстреливают, пальба стоит, как на фронте, ан нет, новые плодятся пуще прежнего. И людей-то уж не страшатся, иной раз ночью прямо в село заходят. Даже днем их на околице видят. А недавно появился здоровенный волчара, матерый. Я сам-то его не встречал, слыхал только. У него, говорят, уши рыжие. Так этот даже на птицеферму забрался. А прошлым летом на коз напал – ребятишки их пасли, перепугались насмерть. Часто люди с ним сталкиваются. Никого, говорят, не боится, но на людей пока ни разу не нападал. А все ж таки в одиночку никто в лес не ходит.

      Мужчины еще раз опрокинули по стопке.

      – Ты закусывай, закусывай, – сказал Строев, пододвигая к гостю тарелку с огурцами. – А ты чего возле дома торчал? Уж не жить ли там собрался?

      – Угадал, дядя Степан.

      – Да ты внутри-то был? Крыша в дырах, пол прогнил, в стенах щели, печь обвалилась. Все ваше семейство разъехалось, твои родители последними были. Как бабку схоронили, так и уехали, ты уж в армии был. С тех пор там никто и не жил. Сколь лет уж прошло.

      – Да, дом, конечно, надо будет подремонтировать, – согласился Сиверцев. – Ничего, справимся. А первое время в леспромхозовской общаге поживем.

      – Не смеши, Коля. Видел я их халупу. Там зимой в тулупах спят, а летом не знают, куда по ночам от комаров деться. Ты когда переезжать собираешься?

      – Через три дня уже надо на работу выходить. А своих думаю в начале лета привезти, как учебный год закончится. В городе придется комнату в общежитии освобождать.

      – Ну, вот что. Ты шибко-то не торопись. Жилплощадь в городе освободить успеешь. Я с председателем поговорю, мужиков соберу после посевной. За неделю дом твой подлатаем. Крышу перекроем, хотя бы первый этаж в порядок приведем, чтобы жить можно было. Печь я сам тебе переберу. А дальше уж своими силами со временем все подправишь.

      – Да вроде неудобно как-то помощи просить. Не заслужил я таких почестей.

      – Что ты опять заладил, неудобно да неудобно. С каких это пор таким скромником стал? Я ж не только о тебе, я о всей детворе нашей беспокоюсь. Учителей-то у нас шибко не хватает. Марья Федоровна не раз жаловалась. Помнишь ее? Учительша твоя ведь была. Директор сейчас.

      – Да как не помнить! Я даже видел ее уже сегодня, разговаривал с нею.

      – Ну вот, сам все должен понимать. Как жилье будет человеческое, так и у жинки твоей дела пойдут лучше. А иначе померзнет полгода да и плюнет на все, сбежит отсюда. Или, не ровен час, захворает она или дочка.

      – А вот за это, дядя Степа, можно не переживать, – Сиверцев рассмеялся. – Здоровье у моей Натальи отменное, ни разу в жизни даже не чихнула.