21. Алексей Сухаров

кружка. Болтаем о какой-то чепухе, о чем-то между проблемами с учебой и выборами президента США. Вторая кружка. Ничего не изменилось.

      Третья кружка. Я смотрю ей в глаза и понимаю, что она перебрала. Я тоже перебрал… варианты в голове.

      И тут она так, как бы между делом, спрашивает:

      – А у тебя же девушка есть?

      В обычной ситуации я бы просто сказал «нет». Но сегодня, когда на мне лучшая одежда из повседневного, я не могу ответить слишком просто…

      Говорю ей:

      – Нет…

      И так, в ее «междуделом» стиле, добавляю:

      – Все еще жду свою лучшую звезду…

      Снова смотрю ей в глаза. Она говорит:

      – Ты знаешь, не нужно ждать чего-то особенного… Иногда достаточно просто посмотреть по сторонам…

      – Соглашусь. Но я даже по сторонам перестал смотреть…

      – Почему это? – недоумевает Ленка.

      – Потому что я верю, что лучшая звезда уже у меня под носом.

      Она улыбается, пододвигается ко мне ближе и целует в губы. Самостоятельная.

      Отодвигается через минуту. Выглядит довольной. Я же доволен настолько, что меня аж распирает… в районе паховой области.

      Подходит знакомый, толкает меня в плечо:

      – Дай сигаретку.

      – Я бросил.

      – Когда это?

      – Прямо сейчас.

      Смотрю на Ленку, она улыбается широченной завлекающей улыбкой.

      Знакомый уходит. Говорю Ленке:

      – Нам тоже пора уходить.

      У нее дома я снимаю свою лучшую из повседневного одежду. После известных действий (угостил и угостился) меня перестает распирать в районе паховой области… два раза.

      Следующая суббота… Надоело так жить… Настало время что-то менять…

      Сегодня студенческая вечеринка. Смотрю по сторонам, закуриваю сигарету, пишу сообщение: Привет, идешь сегодня в клубешник?

      И отправляю его Наташке…

      8

      Становится холодно; по-видимому, на мир опускается ночь. Я лежу в яме, вокруг меня сухие листья. Я на них и под ними лежу; те, что подо мной, немного сырые – это от земли. Зато те, что меня покрывают, ломкие и легкие.

      Из-за массы листьев я не вижу дневного света, впрочем, как и света луны. Я лежу в своей могиле не шевелясь, даже боясь глубоко дышать – листья могут забиваться в носоглотку. Я аккуратно втягиваю кислород в легкие, как кот тянет колбасу с хозяйского стола. Из-за такого режима дыхания я не очень хорошо себя чувствую. Наверное, я бледный как смерть. Но какое это имеет значение?

      Я наверняка слеп как крот. Я хлопаю веками; листья двигаются и, возвращаясь на прежнее место, снова застилают мне глаза.

      Я не представляю себе, как долго я лежу здесь, в этой могиле. Время для меня совершенно неважно; оно течет там, на поверхности земли. Я лишь чувствую, как ночь сменяет день, а день сменяет ночь; в первом случае мои пятки мерзнут, во втором – вновь теплеют. Но я не веду подсчет этим температурным изменениям.

      И я бы не сказал, что мне очень уж некомфортно в моем