Nomen mysticum («Имя тайное»). Владимир Константинович Внук

Гейдельберг, и, возможно, больше не вернусь в Литву. Я слышала, вы бываете в монастыре святых Петра и Павла в Менске. Передайте это настоятелю, он уже уведомлен.

      – К вашим услугам, княгиня.

      Кастелян отвесил поклон, нейбургская принцесса сделала малый реверанс и вышла.

      Дождавшись, когда её шаги утихнут в конце коридора, кастелян развернул упругий свиток и прочёл текст на русском языке:

      «Изъяснив всем, кому знать должно, что церкви религии старой Греко-Русской, с незапамятных времён построенные и арендованные в городе Слуцке и Копыле и во всём княжестве Слуцком и Копыльском, а также в имениях моих Кайденовском, Копыльском, Белицком, Заблудовском, Невельском, Себежском и других, всегда стояли под благословением восточного Константинопольского патриарха, и блаженной памяти князь и княгиня, предки мои, всегда этой религии и подданным православным покровительствовали, и что они доселе пользовались и ныне пользуются свободою своего старогреческого богослужения и силою церковных правил в духе Церкви Восточной, а потому настоящею привилею утверждаю, чтобы церкви, архимандриты, игумены, монастыри и братства в княжестве Слуцком и других моих владениях на вечные времена неприкосновенно, без всякой перемены были сохраняемы в совершенной свободе своего богослужения».

      Внизу, рядом с печатью красного воска, иным почерком, по-польски, было написано:

      Ludwika Karolina Radziwiłł, markhrabinia Brandenburska, ksęnźna w Birźach, Dubinkagh, Slucku, Kopysi, Lubczy, Smolewiczach, Kojdanowie i inn., a teź na Neveli i Sebieźy.

      Славута внимательно прочёл текст дважды, после чего бережно свернул пергамент в трубку и задумался.

      Давно минуло время, когда князья Великого Княжества Литовского бережно хранили веру отцов и дедов. Ушли в мир иной великие поборники православной церкви: Богдан Сапега, Дмитрий Вишневецкий, Рыгор Ходкевич, Константин Василь Острожский, Софья Радзивилл-Слуцкая… Их наследники и потомки, недостойные отпрыски славных русских и литовских родов, изменили вере отцов и переходили в католицизм, лестью и обманом завлекали своих подданных в латинство, а когда люди оказывались тверды в вере, прибегали к насилию. «Пусть проклят будет тот, кто удержит меч свой от крови! Пусть ересь чувствует, что ей нет пощады!», – обращался латинский папа к польскому королю. И рушились церкви, а на их месте возводились костёлы. И казалось, так будет до тех пор, пока на землях Литвы не останется ни одного православного храма…

      Но как же тогда понять эту хрупкую, немного странную девушку, одетую в немецкое платье, с рождения воспитанную в кальвинизме и даже совсем не говорящую по-русски? Какое дело ей до судеб люда посполитого, веры греческой, до самой Православной церкви?

      – Пан Славута, вы заснули?

      Кастелян вздрогнул, будто очнувшись – перед ним стояла Катажина Радзивилл.

      – Простите, ваша милость, я задумался.

      – Гости спешно покидают нас, – с небрежной усмешкой произнесла княгиня. – Ну что же, иного я и не ожидала. Но знаете, я хотела бы, чтобы вы… я не допускаю мысли, но всё же… проводите…

      – Понимаю, ваша милость.

      Славута направился в комнаты верхних покоев