Молодой Бояркин. Александр Гордеев

зимы с сыростью и с холодом металла. Потом,

      шагая по пирсу к этой зелени, Бояркин как будто переходил из одного измерения в другое, а

      пирс служил переходным шлюзом, чтобы глаза, уши, легкие, кожа привыкали и

      перестраивались постепенно. Впереди закипало чириканье воробьев, оттуда доносило

      запахом влажной земли и листьев. Морской ветер у берега приглушался, и солнце все

      теплело. Наконец, Бояркин остановился и с минуту смотрел на кусты, на траву. Потом,

      убедившись, что никто его не видит, нырнул за ряд акаций и лег на траву, расправив под

      головой полосатый гюйс. Он долго лежал, раскинув руки и до головокружения глубоко дыша.

      Николай словно заново обнаруживал у себя ощущения, а через них и этот мир: зеленый,

      звучащий, пахучий, ласково-шероховатый. Глаза его приобретали такую зоркость, что видели

      ворсинки на листьях и каждый листик даже на самых высоких ветках. Бояркин слышал

      шуршание муравья, чувствовал спиной прохладу и еле заметную неровность земли. Каждая

      мелочь: травинка или камешек – необыкновенно яростно и обнажено свидетельствовали о

      какой-то самой живой, самой реальной реальности всего окружающего и самого Николая. В

      эту удивительную и даже странную минуту все ощущения работали осознанно – ум, сердце и

      душа жили с особой силой. Воображение и мышление были легкими, как вздох, и он

      почувствовал себя слитным со всем сущим. Каждая минута его жизни увиделась частицей

      катящегося валом океана времени. Много разнообразных мыслей и мгновенных ярких картин

      пронеслось в голове. Он увидел распаханную, парную землю в огороде, себя верхом на

      вспотевшей лошади, тянущей борону; пятки у него голые, а бока у лошади горячие, упругие

      и ребристые. И тут же он увидел себя вместе с Гриней на лугу под дождем. И что-то и еще…

      Но тут же почти в единой картине с прошлым он увидел и широкое настоящее. В гудящем

      потоке видений все мелькало, проносилось: люди – родные и просто знакомые, различные

      события, дожди, ветры, перестук вагонных колес, шум воды за бортом, городская пестрота

      улиц и все, все, что в эту минуту существовало в мире, и было ему известно. Это был лик

      мгновения, увиденный как бы на изломе.

      Уже в следующую минуту Николай сидел, потряхивая головой, и озадаченно смотрел

      по сторонам. С ним только что случилось что-то такое, от чего мир стал еще родней и ближе.

      "Что же это было за движение? – удивленно подумал он. – Может быть, движение самой

      материи? Не знаю, но, боже мой, какое, оказывается, счастье, ощущать себя частицей этого

      всемогущего движения, какое счастье в осмысленном подчинении ему. Я словно очистился.

      Как хорошо, остро, очерчено я себя чувствую теперь. Вот он – я. В эту минуту я осознаю

      себя, я осознаю, что я живу. Я живу. Я живу-у!"

      Николай долго еще потом думал про это странное событие, пока не отнес его к

      некоему особому поэтическому моменту. К концу службы