Не бойся тёмного сна. Александр Гордеев

своду

      и оттого необычно ярко освещающей землю. Гром после

      этого долетал не сочным высоким перекатом, а

      рассеивающимся треском, похожим на рассыпающийся

      горох. И Василий Семенович, потомственный

      гуманитарий, мало что смыслящий в физике, догадался,

      что эта сеть забирает в себя энергию молнии: люди просто

      обуздали ее. Но дождь был, как дождь. Хорошо было пить

      чай в сорок четвертом веке под густой шум воды,

      падающей с неба, скатывающейся с листьев, журчащей с

      крыш…

      Только что сомневающийся в самой реальности

      бессмертия, Нефедов залюбовался этой необычной грозой

      и как-то обыденно подумал, что все же странным было бы

      и в самом деле не существовать на свете сейчас, когда

      шумел этот обширный и, наверное, в чем-то во все

      времена одинаковый дождь, когда продолжалось само

      время и эта зеленая земная жизнь. «Да уж, – заметив такой

      поворот в своем настроении, подумал Василий Семенович,

      – гибкость психики…» На улице было много людей, и все-

      таки в этой картине городского дождя чего-то не доставало.

      Пожалуй, того, что у людей не было зонтиков. Одетые во

      все легкое, а под дождями в вовсе просвечиваемое (что,