Не бойся тёмного сна. Александр Гордеев

потом вместе с тенью

      любимой женщины вынужден был переселиться подальше,

      чтобы не давать друзьям и коллегам лишнего повода к

      сочувствию, чтобы Толик не видел своей ложной матери…

      5. ТЕЛЕФОН

      Войдя в квартиру, Нефедов, кажется лишь для того,

      чтобы надежней отгородиться от сорок четвертого века, до

      отказа вывинтил собачки обоих замков. Для начала стоило,

      пусть хотя бы в беспорядочную кучу сгрести все свои

      впечатления. Пытаясь сосредоточиться или принять какое-

      то решение, он обычно не сидел, стискивая голову руками,

      а брался за любые домашние дела, и на нитку привычных

      дел легко нанизывались все рассыпающиеся мысли.

      Василий Семенович прошел на кухню, а там сработал

      инстинкт: захотелось выпить чая. Этому не помешал даже

      недавний завтрак, потому что без этого традиционного

      чаепития по приходу домой, он словно бы не чувствовал

      себя дома.

      Оставался вопрос: как возможно было за считанные

      минуты восстановить его большую квартиру с такой

      точностью, чтобы сейчас из этого крана могла политься

      вода? Он начал осторожно откручивать кран, и кран

      выстрелил вдруг воздушной пробкой, как бывает после

      отключения воды для ремонта труб. Никогда не вздрагивал

      Нефедов так от этого водяного выстрела. А в раковину уже

      текла ржавая, застоявшаяся вода. Да, конечно же, никуда

      он не переносился… Не возможно, чтобы там, в каком-то

      сорок четвертом веке была ржавая вода… Кто же станет

      там подавать воду по железным трубам? Переждав

      ржавчину, Нефедов нацедил воду в тонкостенный стакан с

      ободком и посмотрел сквозь нее на свет. Вода была

      прозрачной, но Василий Семенович смотрел уже дальше,

      37

      на переливающиеся бусинки в небе города. Все тот же

      причудливый город за окном… «Ну, и какую же воду вы

      здесь пьете? – подумал Нефедов. – При ваших-то

      чистейших помидорчиках и огурчиках не иначе, как

      ключевую или колодезную». Он набрал в рот воды,

      подержал и разочарованно выплюнул. Вода была с

      хлоркой. Это была вода его времени. Так, где же он все-

      таки сейчас?! Слоистость реальности его потрясала. В

      каком веке было сейчас его сознание? Пожалуй, сознание

      его разлетелось на два века, расщепленное бездной

      тысячелетий, мера которой – недавний обморок.

      Забыв про чайник и открытый кран, Нефедов подошел к

      окну. На город, поглощая своим чревом леттрамы,

      надвигалась темно-фиолетовая грозовая туча, от которой

      на земле все меркло и настораживалось. Василий

      Семенович распахнул форточку и в застоявшуюся кубышку

      кухни волной вплеснулся такой воздух, каким он никогда

      не дышал. Никогда в воздухе своего города не ощущал он

      запахов смешанного леса вперемешку с ароматом

      яблоневых и грушевых садов. От преддождевой, тенистой

      прохлады