Не бойся тёмного сна. Александр Гордеев

после смерти жены, он занимал ее

      один. Створка шкафа была чуть-чуть приоткрыта. Нефедов

      заглянул на сложенное там белье, которое обычно утюжила

      дочь Наташа, и закрыл дверку на ключик. Зеркало на

      дверце отразило его, и он снова принялся рассматривать

      свою кожу без морщин и морщинок, потемневшие волосы,

      яркую радужку глаз. Как бы не проворачивалось вхолостую

      его сознание, не способное перевернуть такой массив

      информации, но не ликовать от своего чудесного

      превращения он не мог. Радость портилась лишь одним

      вопросом: для чего все это? Для чего, если нет уже

      никого… Для кого твой молодой, цветущий вид? Кто его

      может оценить? Но с другой стороны душа ликовала от

      гордости первопроходца: там за окном, новый мир и ты в

      нем первый из всего прошлого…

      Он провел рукой по щетинистому подбородку и

      привычно отметил, что нужно побриться. А почему дома

      он в этой нелепой больничной пижаме? Как же он по

      улице шел? Ах, да… никуда он ни шел, ведь все это

      происходит на одном пятачке. Он достал из шкафа чистое

      белье, рубашку, просторные домашние брюки, вошел в

      ванную, включил воду. Слив ржавчину и первую холодную

      воду из крана с горячей водой, отрегулировал температуру,

      заткнул пробкой слив, разделся и тут, сквозь шум воды,

      услышал уже прямо-таки истошный свист чайника на

      кухне. Он рванулся туда нагишом, но вдруг представил, что

      квартира еще просматривается восстановителями. Голый в

      ванной – это понятно, но метаться голым по квартире…

      Зачем их смешить? Он быстро надернул те же пузырчатые

      39

      коричневые штаны, побежал на кухню и сорвал с плиты

      уже просто плюющийся чайник. Но любопытство:

      наблюдают за ним или нет, осталось. Нефедов вышел в

      прихожую, осторожно поднял трубку телефона и услышал

      привычный длинный тон. Он подумал, что до Юрия

      Евдокимовича, который сейчас, наверняка, где-нибудь по

      пути к дому, вряд ли дозвонишься, однако почему бы ни

      попробовать? Нефедов набрал шесть нолей. Где-то на том

      конце раздался гудок вызова.

      – Я слушаю тебя, дружище, – тут же ответил Юрий

      Евдокимович.

      – Ты что уже дома? – спросил Нефедов.

      – Нет, еще в пути.

      – Долго едешь. Ты летом, наверное, где-нибудь на даче

      живешь?

      – Нет, я живу только в одном месте. На Аляске.

      – На Аляске?! Ничего себе!

      – У нас очень хороший климат, – поневоле

      оправдываясь, сказал старший восстановитель. – Во

      всяком случае, мне нравиться.

      – Ну-ну, – пробормотал Нефедов и едва вспомнил, о чем

      хотел спросить, – слышь, Евдокимыч, прости, что я дергаю

      тебя по мелочам. Скажи: сейчас мою квартиру

      просматривают или нет? А то мне что-то не по себе.

      – Мы ж договорились, что когда ты один, то никаких

      наблюдений…

      Положив