Васёк Трубачёв и его товарищи. Валентина Осеева

написал просто, что куда-то делся мел и дежурные поспорили между собой», – спокойно подумал Васёк.

      – Тетя Дуня, мне в школу на собрание нужно.

      Тетка молча накрыла на стол. Она все делала теперь молча. Васёк слышал, как вчера вечером она сказала Тане:

      – Он меня обидел, и я все ему буду делать официально.

      Васёк вздохнул:

      «Ну что ж, я тоже официально буду!»

      Глава 24

      В землянке

      Мазин перестал ходить на занятия к Трубачёву. С одной стороны, его мучила история с мелом, и он чувствовал себя виноватым перед Васьком. С другой стороны, после злополучного урока он решил подтянуть Русакова и сам превратился в учителя, пригрозив Петьке, что будет считать его последним человеком в Советском Союзе, если он не научится отличать подлежащее от сказуемого и глагол – от имени существительного.

      Русаков сам понял, что ему никуда не деться от грамматики, и согласился заниматься.

      Он хорошо знал, что если Мазин за что-нибудь берется, то «дело будет».

      Занимались в землянке. Пообедав, порознь выходили из дому и окольными путями шли к пруду. Ноги проваливались в глубокий, рыхлый снег, вода доходила до щиколотки, пробираться к старой ели было трудно, но зато в землянке было сухо и уютно.

      Мальчики отгребли от входа снег и прорыли вокруг глубокие канавы, чтобы дать сток воде. Усевшись поудобнее на мешке, они зажигали коптилку и начинали заниматься. Еще до урока Петя успевал рассказать товарищу тысячу новостей. Уже две недели в их доме жила молодая женщина, которую он называл мачехой. Мачеха пугала и интересовала Петю. Он всегда ждал от нее каких-нибудь неприятностей и рассказывал Мазину:

      – Такую пыль в доме подняла! Всю мою кровать вверх тормашками перевернула – и чего ей там нужно было?

      – Клопов, – изрекал Мазин.

      – Может, конечно… А потом, смотрю, на мой стол чернильницу отцовскую поставила, ручку у отца сперла.

      – Это что еще за слово у тебя? Говори по-русски.

      – Ну, стащила…

      – Смотри у меня! А то подумают – я тебя научил, – выговаривал Мазин.

      – Ладно, – соглашался Русаков, – пускай стащила. Она вообще нас с отцом не различает: что ему, то и мне! – вдруг похвалился он.

      – Различит, когда за ремень возьмется, – поддразнил его Мазин.

      – Она сама не возьмется. Отца подучать будет… Она мне вот что один раз говорит: «Петя, может, ты за хлебом сегодня сходишь?» Видал? Думает прислужку из меня сделать!

      – А ты хлеб ешь?

      – Ем.

      – Не ешь, – серьезно сказал Мазин.

      – Почему это?

      – Потому что она подумает, что ты из нее прислужку хочешь сделать.

      Петя засмеялся.

      – Ты всегда придумаешь чего-нибудь… А мне бы только одно наверняка знать: добрая она или злая? – задумчиво сказал он. – Почему это нельзя сразу человека узнать?

      – Узнать, пожалуй, можно, – протянул Мазин.

      – А как? – заинтересовался Русаков.

      – Принеси ей дохлую кошку.

      – Совсем