Московский Бродвей. Фридрих Незнанский

покачал головой. — Ох, чувствую, будет тебе большой нагоняй. Ну ладно. А теперь расскажи наконец, что тебя заставило нарушить Уголовно-процессуальный кодекс и чего ты, собственно, хочешь от меня.

      — Я тебе все с самого начала расскажу…

      Лена зажгла сигарету и задумалась. Вызывать в памяти события ее не то чтобы далекого, но уж точно бурного и даже трагического прошлого было непросто — я это прекрасно понимал. В сущности, своей постоянной маской донельзя разбитной девчонки Лена прикрывала свою очень ранимую и впечатлительную натуру. А впечатлений у нее в жизни было ой как много! Иной добропорядочной семье на всех хватит — от прадедушек до внучатых племянников. Поэтому я не торопил ее. В сущности, никаких дел у меня, как я уже говорил, не имелось, а выслушать еще одну захватывающую историю из жизни Лены Бирюковой я был не прочь.

      — Познакомились мы совершенно случайно. — наконец начала Лена. — Однажды я зашла в большой универсальный магазин на Новом Арбате купить себе какую-то мелочь — колготки или платки. Стою в торговом зале, смотрю шмотки, которые на вешалке висят, и вдруг чувствую — кто-то тихо и осторожно в мою сумку лезет. Я резко повернулась — стоит девушка. Молоденькая совсем, стрижечка короткая, потертые джинсики, сережка в носу. А рука по самый локоть в моей сумке. Ну у меня реакция хорошая, я ее хвать и не отпускаю. А она жалобно так смотрит на меня, как нашкодивший ребенок. Глаза блестят, вот-вот расплачется. Ну постояли мы чуть-чуть, она руку дергает, а я не отпускаю. Говорю:

      — Хочешь посмотреть, что у меня в сумке?

      Девушка только всхлипывает и молчит.

      — Ну что делать будем? — спрашиваю.

      Она вздыхает тяжко так, и слеза по щеке стекает. Я, еле сдерживая улыбку, лезу в сумку, достаю платок и ей протягиваю:

      — На, вытри. А то тушь потечет.

      Она вытирает и говорит:

      — Отпустите меня… тетенька, я больше не буду.

      Ну детский сад, в самом деле. Ну и потом, сам посуди, какая я ей «тетенька»? Ну немного старше… Я еще крепче ее за локоть держу и вывожу из магазина, а то на нас уже продавщицы внимание обращать начали. Мне просто любопытно стало, что такая вроде приличная девчонка, а по чужим сумкам шарит. Молодая совсем, на воровку не похожа. Сажаю ее в свою машину, а она тут вообще разрыдалась. Сидит, ревет, сопли по лицу размазывает. Думает, я ее сейчас в милицию повезу. А меня, честно говоря, смех разбирает, потому что вижу родственную душу. Конечно, я до карманных краж не опускалась, но разного дерьма уже тогда повидала выше крыши.

      — Это верно, — заметил я, — и что, это оказалась Анжелика?

      — Да. Ну понятно, ее тогда никто не знал. Мы с ней разговорились, она рассказала, что, собственно, довело ее до жизни такой. Приехала она откуда-то с Алтая, вслед за мальчиком своим, с которым познакомилась там, у себя. Он служил неподалеку от ее городка. Ну как это обычно бывает! Приехала в столицу, любовь-морковь… А потом поматросил ее мальчишечка-москвич, да и бросил. Кому такая нужна — провинциалка, ни кола ни двора, ни прописки, ни приданого? Родители, видно, мозги сынку своему вкрутили, вот он ей деньги на обратный