Ржевская мясорубка. Борис Горбачевский

стихала, нас возвращали обратно.

      Летом ночи короткие; лежишь в палатке, слушаешь, как вдали гудит, бухает, грохочет… – там идет жизнь переднего края. Пройдет совсем немного времени, и нам предстоит вступить в нее. В короткие минуты отдыха я уходил в лес, выбирал где-нибудь место посуше и предавался воспоминаниям – прошлое не отпускало, хотя разумом я понимал, что давно уже живу в другом измерении.

      С первых дней июля сорок второго пошли сильные дожди, ливни все чаще свирепо обрушивали потоки воды на землю, все вокруг превратилось в сплошное болото, но занятия не прекращались. Мы ходили постоянно мокрые, измученные, но, понимая значение действий командиров, не роптали, знали: потерянный для обучения день здесь – на переднем крае уже не вернешь! Целые дни мы ползали по земле; нас учили, как быстрее и глубже зарываться в землю, как вести огонь на ходу, с бедра, как лучше оборудовать пулеметные гнезда, как не поддаваться панике на поле боя, как подавлять огневые точки противника. И это было еще далеко не все. Нам объясняли и показывали, как следует действовать, чтобы стремительно сблизиться с неприятелем, как в бою и в окопе уберечься от огня противника, как подниматься в атаку, как вести себя при налете вражеской авиации…

      Тренировали нас буквально до изнеможения, и сначала курсанты растерялись: как же так – выходит, все, чему нас раньше учили, в боевых условиях бесполезно? Кто-то даже зло высказался:

      – Послать бы тех командиров… повоевать, а уж потом позволять им учить курсантов!

      Со временем растерянность стала проходить, сменяясь все большей уверенностью. Мне понравились слова одного из командиров:

      – Запомните, ребята: риск всегда должен носить разумный характер.

      Этому нас и учили.

      И вот итог. Менее чем за три месяца в тверских лесах, чуть не под носом у противника, была создана новая боевая дивизия. Усилиями комдива разношерстная солдатская масса, собранная со всех концов России, часто вовсе не имевшая военной подготовки, превратилась в полноценную войсковую часть, приспособленную к боевой обстановке, оснащенную техникой, имеющую прочный тыл.

      Самого комдива мне случилось видеть всего несколько раз и очень недолго. Но однажды он провел в нашем батальоне почти целый день. Открытый лоб, волосы зачесаны назад, с молодым лицом – в свои сорок с лишним он выглядел тридцатилетним, взгляд приветливый, но сосредоточенный, – казалось, в глазах заключена вся сила этого человека.

      Общаясь с бойцами, он интересовался, как проходят занятия, знают ли люди оружие, умеют ли приспосабливаться к местности – в обороне и в наступлении. Привлекало его обращение к солдатам: «ребятки». В суровом жестоком сорок втором, когда физически и на душе часто становилось невмоготу, это чудное слово успокаивало и вызывало в душе ответную благодарность. Командиров и нас, рядовых, поразило его стремление понять собеседника, нельзя было не почувствовать его искренне-теплого отношения к людям.

      Особенно