Песни Петера Сьлядека (сборник). Генри Лайон Олди

стрела. Вошла под лопатку, каленым железом проникая в сердце. Туда, где в изумлении – почему? как же так?! – бился тайный гость, выкрикивая назойливое: «Держись, старик! Держись!..»

      Держусь, хотел ответить Дитрих фон Майнц.

      Держусь за рукоять… за портьеру… за стену…

      Все. Больше не держусь.

      …юный Зигфрид, в самом скором времени – новый господин Майнцской марки, смотрел на тело отца. Жаль. Так хотелось, несмотря на поздний час, похвастаться охотничьими трофеями. В смерти отец стал прежним: властным и уверенным. Совсем другим, чем провел сегодняшний день – трусливый, испуганный, дергающийся человечишка.

      С наружной стороны окна чистил перья голубь, минуту назад ударившийся грудью в стекло.

      – …а-а!.. а…

      Джакомо Сегалт судорожно глотал ртом воздух. Побагровевшее лицо старика казалось черным.

      – Господи! Джакомо, умоляю… Марцин, спасите! Спасите его!

      – Тише! Ради всех святых, тише!

      – Успокойтесь, Люкерда. Видите, ему уже лучше…

      – В-воды…

      – Извини, воды нет. А вот вино сыщется…

      Джакомо пил прямо из горлышка оплетенной бутыли. Судорожно глотал, дергая хрящеватым кадыком, заливая вином одежду. Наконец глубоко, с хрипом вздохнул:

      – Ф-фух! Отпустило…

      – Вы старались! – Люкерда едва не плакала. – Вы так старались, бедненький!..

      – И ты все-таки не подписал отреченье, старик. Черт, да это был настоящий ад! Я б, наверно, сдох к полудню…

      – Жаль, что ваша попытка провалилась, господин Сегалт. Но еще не все потеряно. Пожалуй, я рискну…

      – Нет! Теперь моя очередь!

      Лицо девушки пылало решимостью и праведным гневом.

      – Вы, мужчины, никогда ничего не можете довести до конца! Надо просто убить маркграфа Зигфрида – и никакой войны не будет! Начинайте, Марцин. Я знаю, что делать!

      На доске, словно в ответ, шевельнулась резная дама.

      От сквозняка, должно быть.

      «Сегодня я совершу подвиг», – поклялась Белинда ван Дайк.

      Дочь бургомистра вольного города Хольне, обреченная на жалкое прозябание у пяльцев и сплетни ровесниц, втайне она всегда была уверена: время для подвига настанет. Однажды придет день, гордый и светлый, позволив шагнуть ввысь, встать вровень с героинями древности, оставив свой след на ступенях бытия. Так пели трубадуры, которых Белинда готова была слушать сутками. Так писали поэты, которых она привечала и подкармливала, невзирая на брюзжанье скупердяя-отца. О, отец! Этот ничтожный, низкий человек, эта гора сала, утес жира, более пекшийся о тугом кошельке, нежели чем о достойном месте в памяти потомков, – он отказался оборонять Хольне! Швырнул в темницу кучку истинных патриотов, согласных умереть на родных стенах! Вместе с себе подобными открыл ворота Зигфриду фон Майнцу и склонился пред поработителем, держа на подушке ключи от ворот!

      Интересно, как у такого отца родилась ТАКАЯ дочь?!

      Жаль, мама умерла, не открыв дочери сей тайны…

      Белинда