Белый бунт. Сергей Ермолов

неубедительны. Только Наташа объясняла то, что я не мог объяснить себе сам.

      – Зачем ты все усложняешь? – у Наташи была смешная привычка склонять голову на бок.

      Любовь сделала все наши разговоры похожими. Я говорил глупости, но молчать было еще ужаснее.

      – Не прерывай меня, – сказала Наташа. – Вечно ты меня прерываешь.

      – Вот как? Вечно тебя прерываю?

      – Всегда прерываешь. Ты ошибаешься. Зачем ты меня выдумываешь?

      «Еще один ничего не доказывающий факт», подумал я. Во мне много противоречивых желаний.

      – Никто не смешит женщину больше, чем влюбленный в нее мужчина, – объясняла она.

      – Тебе весело?

      – Очень. А тебе?

      – Когда я слышу твой смех, тоже.

      Ни одна женщина не может выдумать свой ум. Рядом с Наташей я избавлялся от лишнего в себе.

      – Ты очень внимателен, – сказала она.

      – Ты смеешься надо мной. Лицо у тебя серьезное, но я знаю – ты смеешься, – а, может быть, Наташа не притворялась?

      – Ты угадал. Ты не обиделся?

      Наташа видела меня насквозь и это пугало. Разве осторожность это глупость? Она не ошибалась. Никто не боится сказать мне правду в лицо. Никто не боится обидеть. Я никогда не подам вида, что обижен. Я всегда умел уговорить себя. Одно это и умел. Я справлялся с собой шутя.

      – Ты сердишься на меня? – спросила Наташа.

      – А почему я должен на тебя сердиться?

      – Разве ты мог бы полюбить меня, если бы я не была такой, какой я хочу, и не поступала бы так, как хочу.

      Мне не удается не хвастаться. Любовь разоблачает ложь человека. Она знала, что может позволить себе не отвечать на мои вопросы. Только погладила меня по щеке, потом сжала мое лицо ладонями и сказала:

      – Какие у тебя красивые глаза.

      Мне казалось, что это я сам говорю. Наташа положила руку мне на плечо, да так и оставила, словно забыла, что хотела сделать. Спустя минуту она продолжила, почти нежно:

      – Мужчина радует женщину только тогда, когда хочет порадоваться сам. Сколько любовь может длиться?

      – Годы.

      – Я каждый раз задаю себе этот вопрос.

      Меня обрадовали ее слова. «Она не привыкла обманывать», подумал я. «Она никогда не совершала поступки, за которые приходилось бы краснеть». Наташа казалась мне слабой и беззащитной. Только рядом с Наташей я понял, что прежде всегда был одинок. Не следует напоминать себе о прошлом часто.

      Мне нравилось ощущать свою нежность. Я очень чувствителен. Рядом с красивой женщиной я перестаю доверять своему благоразумию. Нужно знать себя. Я – жадный. Я чувствовал себя сильным, очень сильным.

      – Я тебя не слишком разочаровываю? – спросила она.

      – Меня? Разочаровываешь? Разве я выгляжу разочарованным?

      Она не сводила с меня своих больших глаз, в которых не всегда можно было что-то прочесть. Почему она была уверена, что я могу сомневаться бесконечно долго?

      – Что я не так делаю? – спросила Наташа.

      – Не знаю, что ты не так делаешь.

      – Всегда