Фальшивые зеркала. Сергей Лукьяненко

всегда рядом. Только пожелай – оно воскреснет.

      Вот только лишь Богу позволено поднимать из могил мертвецов.

      Я притворяю дверь, осторожно, бережно, будто боюсь разбудить кого-то, спящего в пустом номере. Замок разочарованно щелкает, закрываясь. До моего номера – двадцать шагов по коридору, но я не могу сделать ни шага.

      Глубина-глубина… а пошла ты…

      Сняв шлем, я повесил его на крючок, когда-то специально укрепленный в стене. Пробормотал:

      – Машина, выход.

      Так, надо переодеться… встречать гостей в виртуальном комбинезоне, больше всего напоминающем одеяние сумасшедшего профессора из голливудского фильма, – невежливо. Раздевшись до трусов, я сложил комбинезон поаккуратнее, пристроил на подоконнике рядом с компьютерным столом. Глянул – стол в гостиной был уже накрыт. Прислушался – на кухне тихо. Позвал:

      – Вика?

      – Я в спальне… Ты уже?

      Проигнорировав нарочитое удивление в ее голосе, я зашел в спальню. Вика переодевалась.

      – Застегни…

      Я помог ей застегнуть молнию на платье. Вика и впрямь прихорошилась. Даже волосы уложила.

      – Долго я там был? – тихонько спросил я. Зарылся лицом в ее волосы. Вика дернула плечами.

      – Нет, не очень. Минут сорок.

      – Извини. Мне показалось, что от силы четверть часа.

      – Ничего, я тебя ждала позже.

      Я продолжал стоять, держа руки на ее плечах.

      Когда между нами все сломалось? Когда превратилось в прошлое – куда можно заглянуть, но нельзя вернуться?

      Не знаю. Не могу понять. Не заметил – оттуда, из глубины…

      Самое обидное, что ведь внешне ничего не изменилось. Ни при людях, ни между нами наедине. Мы не ссоримся, не бьем посуду, не ругаемся по поводу денег, семейных обязанностей, алкоголя, приезда Викиной мамы или прихода моих друзей.

      Все прекрасно. Девяносто процентов семей нам могут позавидовать.

      И невозможно назвать словами то, что исчезло.

      – Хочешь что-то сказать? – не оборачиваясь, спросила Вика.

      Я помолчал секунду:

      – Я люблю тебя.

      – Я тоже тебя очень люблю. Как ты думаешь, мне надеть сережки?

      – Надень… – Я даже не могу понять, чего больше в этой фразе – ухода от моих пустых и ненужных слов, или ответного знака… пару сережек с желтыми топазами я подарил ей перед свадьбой.

      – А пойдет к синему?

      – Мне кажется, да.

      – Ладно… ты надень серые джинсы и клетчатую рубашку, ту, что моя мама подарила. Тебе очень идет.

      Вика выскользнула из моих ладоней легко и непринужденно. Еще секунду я обнимал воздух, потом открыл шкаф. Джинсы были совсем новые, я зубами перекусил пластиковую нитку с этикеткой.

      – А ножницы еще не придумали? – укоризненно спросила Вика.

      – Нет. Для лентяев ножи и ножницы всегда дальше, чем собственные зубы.

      В прихожей тренькнул звонок.

      – Давай быстрее, я открою. – Вика бросилась из спальни, обронив на ходу: – И носки смени, не забудь…

      – И вымой