Проклятие одиночества и тьмы. Бриджит Кеммерер

если я все тут поломаю? – спрашиваю я с очевидным сарказмом в голосе, но еще и с неподдельным интересом.

      Рэн не ведется на провокацию.

      – Попробуйте и посмотрите сами.

      Я приближаюсь к вазе с цветами и наклоняюсь, чтобы их понюхать. Каждый лепесток идеален. В букете даже нет ни одного засохшего листочка.

      – Они прекрасны.

      Он кивает:

      – Арабелла любила цветы. Вы часто будете видеть новые цветочные композиции, – спокойно говорит Рэн без каких-либо эмоций в голосе.

      – Арабелла?

      – Моя старшая сестра.

      Я замираю. Мне не хочется его жалеть, но, стоя в этой комнате среди вещей его мертвой сестры, я не могу просто все это проигнорировать. Впервые я задумываюсь о том, каково это – жить в таком месте, где все постоянно ходит по кругу и начинается заново, за исключением семьи Рэна.

      Он не двигается, и я не знаю, что сказать. Одно дело ему посочувствовать, а вот выразить сочувствие – это уже совсем другое.

      Рэн спасает меня от неловкого молчания:

      – Я вас оставлю, чтобы вы смогли передохнуть.

      – Спасибо.

      Он мешкает, пока закрывается дверь, и на мгновение мне кажется, что он меня все-таки обманет: запрет как-нибудь дверь или отберет обратно ключ. Однако с его стороны все-таки произошли изменения в отношении доверия, поэтому дверь просто закрывается, а Рэн уходит.

      Я чувствую облегчение. Мне нужен перерыв. Пленница я или нет, но я не хочу быть грязной, поэтому забираюсь в ванну.

      Вода идеальной температуры тут же вытягивает боль из мышц и смывает кровь и грязь с рук. Разнообразные баночки и бутылочки стоят на зеркальном подносе возле окна. Я понятия не имею, что есть что, но все средства пахнут чудесно, поэтому я выбираю флакончик и выливаю его содержимое в воду. Как только появляется пена, я тут же погружаюсь в нее, чтобы намылить волосы. Это приходится делать дважды – настолько они грязные. Затем я просто лежу в теплой воде и смотрю в потолок.

      Когда я была маленькой и просыпалась от кошмаров, мама обычно говорила: «Тебе всего лишь нужно подумать обо мне, и я появлюсь в твоих снах. Я помогу тебе справиться со всеми ужасами». И это всегда очень хорошо работало. Я верила, что могу призвать маму мысленно, до тех пор, пока не стала слишком взрослой, чтобы верить в такие вещи. Сейчас я бы отдала все что угодно, лишь бы заставить маму прийти ко мне.

      Я выбираюсь из ванны до того, как эмоции смогут взять верх.

      Мне не хочется снова брать вещи у мертвой девушки, особенно у сестры Рэна, но практичность побеждает. Я же не могу ходить голышом.

      Сегодня я выбираю черные бриджи из оленьей кожи, которые хорошо сочетаются со свободным красным топом с кожаными завязками по бокам. Без средств для укладки мои волосы выглядят как воронье гнездо, поэтому я даю им высохнуть и заплетаю в толстую свободную косу.

      Дюжины разнообразных пар ботинок выстроены в ряд на полу под чередой платьев, и эта обувь сидит намного лучше, чем те ботинки, которые я нашла в конюшне. Я останавливаю свой выбор на черных сапогах до колен. Когда я мельком ловлю свое