Это Америка. Владимир Голяховский

для русских иммигрантов в Беэр-Шеве.

      Маруся и Роза уже успели перенести тело Михаила с пола на топчан и теперь стояли возле покойника. Маруся гладила лицо мужа, вглядывалась в него, лила слезы и тяжело и горько вздыхала, Роза всхлипывала в платок. Пришедших они даже не заметили. Яша встал у дверей и тихо сказал раввину:

      – Ребе, я сам видел – вот сейчас был жив, и вот сейчас сразу помер.

      Раввин забрал бороду в кулак, вырвал волос и повторил, как эхо:

      – Ай, ай, вот сейчас был жив, и вот сейчас помер… – И оба стали качаться, тихо бормоча молитвы. Женщины глянули в их сторону с безразличием и отчаянием. Раввин костлявым пальцем ткнул в них, сказал Яше:

      – А почему женщины не сидят на полу с распущенными волосами? Еврейским женщинам после смерти мужа полагается сидеть на полу, оплакивать и молиться.

      – Ребе, они из Саранска, они не знают обычаев, – тихо объяснил Яша.

      – Так-так… из Саранска? Они что – гойки?[36]

      – Гойки, жена русская, дочка русская по матери.

      – Ай-ай, гойки и не знают обычаев… – и раввин опять закачался в молитве.

      Яша встал перед ним, загородил от женщин и прошептал на ухо:

      – Ребе, можно я скажу что-то? Надо подумать о захоронении тела. Они бедные, они только что приехали.

      – Да, да, да, он умер, значит, его надо хоронить… Да, да… Надо о кадише[37] подумать, надо набрать десять евреев для кадиша.

      Яша опять шепнул:

      – Ребе, я наберу десять евреев, и мы сделаем шиву[38]. Но надо поговорить с женщинами. Они не знают еврейских обычаев.

      Раввин вдруг воскликнул:

      – Как, они не знают еврейских обычаев?!

      – Я же сказал, они гойки, ничего не знают, и они в горе. Надо сказать им про похороны.

      Раввин стал быстро-быстро дергать бороду:

      – Ай, ай… Но я не могу говорить с гойками, мне нельзя по нашим законам. Вы и поговорите. Похороны надо делать завтра. Ай, ай, какое горе!.. Кто бы мог подумать? Вот сейчас был жив и вот сейчас умер… Поговорите с женщинами, скажите, что похороним за счет синагоги.

      Яша подошел к женщинам и заговорил:

      – Он сказал, что похороны надо устраивать завтра.

      Маруся вздрогнула, посмотрела на него мутными глазами, полными слез:

      – Почему завтра? Я хочу побыть с моим Мишей подольше, двадцать пять лет прожили душа в душу… В России всех три дня дома держат, а вы говорите завтра.

      – Так в России три дня держат, а по еврейским законам надо завтра, до шабата.

      – Какого еще шабата? – недовольно вступила в разговор Роза.

      – До субботы, в субботу евреям нельзя ничего делать, надо только молиться.

      – Господи, опять молиться?..

      – И на кладбище должны быть только мужчины, надо набрать десять мужчин.

      – Как так, почему только мужчины? – поразилась Маруся. – А мы с дочерью?

      – Послушайте, по еврейским законам на кладбище должны быть только мужчины. Зато вам это ничего не будет стоить, синагога возьмет на себя все расходы. Послушайте, он же еврей, и его надо хоронить

36

Гойка (идиш) – нееврейка.

37

Кадиш – специальная молитва над покойником, ее должны три дня читать десять мужчин.

38

Шива – семидневный траур после погребения.