Это Америка. Владимир Голяховский

мы ему не скажем.

      – Нет-нет!.. Ни за что!

      Вошла, припевая, нагруженная вещами Роза, покосилась на Яшу, увидела свисающие из-под пиджака белые тесемки, фыркнула и что-то прошептала матери. Маруся принесла завернутую в газету копченую рыбу и тоже зашептала мужу:

      – Скажи ты ему, чтобы он тряпки свои в штаны подобрал, неудобно ведь, у нас дочь девушка, стесняется.

      Михаил обошел Яшу вокруг, оглядел его, увидел тесемки, покачал головой. Яша удивленно следил за ним. Михаил сказал:

      – Слушай, ты туалет-то свой хасидский приведи в порядок, наша дочка стесняется.

      Яша поразился, ощупал ширинку, подтянул брюки.

      – Ты тесемки от кальсон своих спрячь.

      – Ой, так это же не тесемки от кальсон, это же ци-цит от талита[33]. Это так полагается.

      – Цицит-шмицит… лучше все равно спрячь: девушка, говорю, стесняется.

      – Но это наша гордость, символическая часть традиционного еврейского одеяния!

      Михаил подмигнул Марусе:

      – Слышь, пусть Роза не стесняется, это такое еврейское украшение и даже гордость – цицит называется, – и спросил Яшу: – Ты водку-то с нами пить будешь?

      – Водка? Кажется, она кошерная, из зерна. Это даже нашим раввинатом признано.

      – Это еще что за штука такая – ваш раввинат?

      – Как, вы про раввинат ничего не знаете? Эй, это же самые умные люди, это Высший совет раввинов! Там сидят такие умы, такие умы!..

      – Ясно, что умы, раз водку признали кошерной. Ну, значит пить можно, а то душа водки просит. Роза, принеси стаканы. Я извиняюсь, конечно, ты откуда взялся?

      Яша с радостью воскликнул:

      – Меня к вам наш раввин прислал и поручил, чтобы я вас встретил и привел в синагогу.

      – В синагогу? Чего нам там делать?

      – Вместе молиться.

      – Да я отродясь в синагоге не был и молиться не умею.

      – Ой, вы же не знаете нашего раввина! Он вас научит. Это такой мудрец, такой мудрец! Он даже знаком с самим Шнеерсоном, главным любавичским раввином.

      Михаилу надоело слушать незнакомые слова:

      – Шнеерсон-мееерсон, мне все равно. Я тебя спрашивал – откуда ты приехал и как давно?

      – Я? Я из Москвы. Скоро два года будет.

      – А чего ты здесь делаешь, какая у тебя работа?

      – Работа? Какая работа? – удивился Яша.

      – Ну, какую ты работу выполняешь?

      – Я херидим! Я изучаю Тору.

      – Ну а когда изучишь, что станешь делать?

      – Я всю жизнь буду изучать Тору. Тора – это самое главное в жизни еврея.

      – Работать не будешь? – поразился Михаил. – Эк тебя перекрутили…

      Яша взмахнул руками и даже засмеялся:

      – Ой, ну что вы такое говорите? Меня же никто не перекручивал. Иегова, наш Бог, послал мне настоящую веру и показал мне настоящий путь в жизни – стать херидим. Да я счастливейший человек, я принадлежу к хасидскому иудаизму любавичского толка.

      Михаил саркастически улыбнулся:

      – Не-е, все равно перекрутили. Небось форму эту в Москве ты не носил?

      – Какую форму?

      – Да

33

Цицит – то же, что и цицес, атрибут ортодоксальной еврейской одежды, свисающие с концов особой одежды – талита.