Дневники. Зинаида Гиппиус

слов), – мне стало так жаль себя, что расплакалась. Но потом стыдно сделалось самой.

      Плохо спала. Рано проснулась. Целый день ходила. Вечером поехала во Французский театр. И когда вернулась – была измучена и физически, и нравственно.

      Он ждал меня. А я ничего не чувствовала, кроме досады.

      Я знала, что мы расстаемся серьезно. Но теперь даже мне хуже, чем тогда.

      Мучительный вечер! Этого человека я не понимаю. Не понимаю, любит он меня или нет. И он меня определенно не понимает.

      (Например, он совершенно не понимает, что это не плохо, что я ему никогда не говорю «люблю». Чудесной, последней любви нет; так наиболее близкая к ней – неразделенная, т. е. не одинаковая, а разная с обеих сторон. Если я полюблю кого-нибудь сама, и не буду знать, любит ли он, – я все сделаю, чтоб и не знать, до конца. А если мне будет казаться… не захочу, убью его любовь во имя моей. Ведь все равно он не сможет так, как я. Вздор! Если полюблю – поверю, что сможет. Вера неотделима от любви. Да пусть. Поверю, а действовать стану по знанию, а не по вере…)

      Господи, дай мне то, чего мне надо! Ты знаешь лучше меня. Вся душа моя открыта, и Ты видишь, она страдает. Я не скрываю, что хочу много. Боже, дай мне много. То, подлое во мне, что, я слышу, шевелится, – ведь Ты же дал мне. Ну, прости, если я виновата, и дай мне то, чего я хочу. Мне страшно рассердить Бога моими жалобами. И еще мне стыдно… Неужели это все – от жалкой причины отъезда Червинского? Нет, не все тут. Я правдива здесь. Я сожгу это перед смертью. Много, много у меня в душе. Я писала стихи сегодня, после многих лет. Пусть они плохи, но пишу их и повторяю потом – как молюсь. Есть неведомое чувство умиления и порыва в душе. О, если б молиться, пока жить!

      Песня

      Окошко мое высоко над землею,

      Высоко над землею.

      Вижу я только небо с вечернею зарею,

      С вечернею зарею.

      И небо кажется пустым и бледным,

      Пустым и бледным.

      Оно не сжалится над сердцем бедным,

      Над сердцем бедным.

      Увы, в печали безумной я умираю,

      Я умираю.

      И жажду того, чего я не знаю,

      Не знаю.

      И это желанье не знаю откуда,

      Пришло откуда,

      Но сердце просит и хочет чуда,

      Чуда!

      Мои глаза его не видали,

      Никогда не видали,

      Но рвусь к нему в безумной печали,

      В безумной печали.

      О пусть будет то, чего не бывает,

      Не бывает,

      Мне бледное небо чудес обещает,

      Оно обещает, —

      Но плачу без слез о неверном обете,

      О неверном обете.

      Мне нужно того, чего нет на свете,

      Чего нет на свете.

      26 марта

      Какие дни! Опять пишу. Зачем?

      Какие дни!

      Два слова о Минском. Я о нем здесь забыла. Это – другой человек. Что с ним? Он или так любит меня, что имеет силу, или вообще имеет силу. Если б он всегда был такой! И мое отношение к нему меняется. Ни отвращения, ни злобы.

      Дай Бог ему еще больше сил.

      28 марта, Пасхальная ночь

      Поют «Христос Воскрес». Я молюсь о том,