Берег мой ласковый. Павел Кренев

подтвердилось-то? Вы хоть прочитайте мне.

      – Нету у меня времени, чтобы читать о твоей мерзкой диверсионной работе. Одно скажу: источнику мы полностью доверяем. Проверенный источник.

      «Получается, что Венька Барма у них надежный человек! – обреченно размышлял Батагов. – Как же они тогда работают, коли верят таким гадам-стукачам, как этот трепло Венька?»

      На столе зазвонил телефон. Уполномоченный схватил трубку.

      – Да, понял. Иду, сейчас буду.

      Он вскочил, собрал бумажки в папку, закрыл на ключ сейф.

      – Ладно, контра, посиди тут, вызывают меня. А мы подумаем, что с тобой делать дальше.

      Он вышел и отсутствовал минут десять. Все это время в кабинете, около двери на стуле сидел часовой с винтовкой.

      Силантий притулился около стола, скрючился. Он сидел опустошенный и равнодушный. Ему было жалко, что нет рядом его пулемета.

      Уполномоченный вбежал в кабинет и плюхнулся на стул. Он сидел какое-то время молча, опустив плечи.

      – Ты это… кха, кха. Оказывается, вы, Батагов, народный герой у нас. Интересно узнать такое, неожиданно…

      Он стряхнул с плеч досаду, выпрямился, открыл принесенную папку и достал из ее недр маленькую бумажку.

      – Это повестка в военкомат. Через два дня явитесь. Искупите, так сказать, свою вину в боях с врагом.

      Не поднимая глаз, он желчно, тихо пробурчал:

      – Повезло тебе, счетовод. Буденный тебя знал… А то гнил бы у нас, пока б не сгнил.

      Так в феврале 1942 года колхозный бухгалтер Силантий Егорович Батагов оказался на Карельском фронте и начал боевую службу в качестве пулеметчика в составе 23-й гвардейской стрелковой дивизии.

      3

      Второй номер пулеметного расчета Николай Борисов явился, когда день перевалился на другой бок, а потом потихоньку, мелкими шажками начал шагать к западу.

      Он был развеселый сейчас, этот молодой парень родом из петрозаводских рабочих. В расположении части он навестил всех своих дружков, позубоскалил, погоготал, побазарил о том да о сем. И даже как будто приложился маленько к положенной для бойцов на время боевых действий «наркомовской» водочке. Глаза его брызгали на Батагова и на окружающий белый свет буйной удалью и молодым нахальством. Пилотка кое-как прилепилась на затылке, ремень был до невозможности ослаблен, и бляха болталась совсем уж на боку.

      Батагов любил Кольку Борисова, этого трепача и шалопута. Любил за легкий характер, за незлобивость, за желание и умение выполнить любую работу в любой обстановке, за честность и храбрость. Не зря он выпросил его к себе в расчет у взводного командира Ишутина.

      – Краса ненаглядна, – сказал ему Батагов, – из каких же таких далеких краев занесло тебя сюды, солдатик?

      С совершенно невинной физиономией Борисов доложил своему командиру пулеметного расчета, что «боевое задание выполнено, разведка произведена, оружие и продовольствие доставлено».

      – Да не наблюдаю я ничего такого пока, рядовой Борисов. Покажи-ка мне добычу свою.

      Борисов