Возвращение Черного Отряда. Суровые времена. Тьма. Глен Кук

разлетелись ошметки тел.

      – Вашу мамашу!.. – вырвалось у кого-то.

      И эта краткая реплика с исключительной точностью описывала общее настроение.

      – Могаба… – пролаял Хрипатый, – желает знать… не можем ли мы… прислать пару сотен бойцов… для отражения… проникшего в город противника?

      – Эта сволочь нас за дураков держит?! – рявкнул Ваше Сиятельство.

      – Или не знает эта жена верблюда, что мы теперь против нее? – осведомился Гоблин.

      – А с чего бы ему думать, что мы его подозреваем? Он же такого высокого мнения о своих мозгах.

      – По-моему, смешно, – сказал Бадья. – Хотел нас обжулить – и собственной задницей в пращу зарядился. А теперь не сможет освободиться, пока мы эту пращу не раскрутим.

      – Гоблин, что затевает Одноглазый? – спросил я.

      Одноглазый и Лофтус возились с баллистой. Под ногами у них валялись тряпки, а на ложе покоилось грозного вида черное копье.

      – Не знаю.

      Я оглянулся на ближайшие ворота. Оттуда нас могли видеть дозорные нары. Если отвечу, что мы слишком ослабли и помочь не в состоянии, Могаба уличит меня во лжи.

      – Кто-нибудь возьмется меня убедить, что нам необходимо выручить Могабу? – спросил я.

      Чтобы удержать наш участок, у меня, помимо Старой Команды, имелось шестьсот таглиосских легионеров, остатки войска Госпожи. Да еще неизвестное, по причине постоянной текучки, количество освобожденных рабов, бывших военнопленных и наиболее амбициозных джайкури.

      Все отвечали отрицательно. Помогать Могабе не желал никто. Приблизившись к баллистам, я спросил:

      – А как насчет того, чтобы сделать это ради спасения собственной шкуры? Если Могабу растопчут, мы останемся одни против всей армии тенеземцев. – Я оглянулся на ворота. – К тому же вон те ребята видят все, чем мы тут занимаемся.

      Гоблин проследил за моим взглядом и потряс головой, выгоняя хмель:

      – Надо обдумать.

      Я уже стоял возле Одноглазого:

      – Что это тут у тебя?

      – Да так, пустячок. – Одноглазый с гордостью указал на копье. – Смастерил на досуге.

      – Жутко выглядит.

      Приятно уже то, что он сделал нечто полезное, не дожидаясь особых распоряжений.

      Где-то раздобыв жердь черного дерева, Одноглазый провозился с ней много часов. Древко было испещрено непостижимыми миниатюрными сценками и буквами неизвестного мне языка. Наконечник был так же черен, как и древко, – на вороненой стали колдун искусно вытравил серебряные руны. Древко было даже тонировано, но совсем слабо, приглядываться надо, чтобы заметить.

      – Что ж, неплохо.

      – Неплохо?! О невежда! Смотри! – Он указал нам с Лофтусом на равнину.

      Отряд Тенекрута, сократившийся до полного ничтожества, сопровождаемый роем розовых искр и насмешливым вороньим граем, был уже недалеко от стен.

      – А тут мой Тенекрутобой тебя, гада, поджидает! – захихикал Одноглазый. Он издал пронзительный вой – здорово, видать, нагрузился пивом – и проорал: – Ничему бы он не смог помешать