Волчья лощина. Лорен Уолк

Гленгарри, – отозвалась мама. – Как её угораздило, один Господь Бог ведает.

      – Городская! – прокомментировала бабушка, впрочем, без раздражения. – Ничего, теперь поумнеет.

      Я-то как раз надеялась, что Бетти не поумнеет, что снова угодит в плющ, притом не до, а после заморозков, когда бальзамина не сыщешь. Отвар ещё немного покипел. Мама сняла кастрюлю с огня, процедила всё через марлю, слила в стеклянные банки. Когда отвар чуть остыл, мама укупорила банки и поставила в корзину.

      – По опыту знаю: бальзаминовый отвар творит чудеса. Надевай пальто, Аннабель. Доставим отвар к Гленгарри, а на обратном пути свёклы надёргаем.

      – Может, я лучше ужином займусь, мам?

      – Успеем и ужин приготовить. Живо обернёмся. – Мама уже тащила корзину к порогу. – Сбегай лучше за дедушкой – он в сарае. Пусть отвезёт нас, в руках мы этакую тяжесть не дотащим.

      Пока мы ехали, я мысленно клялась: ни за что не пойду к Гленгарри, посижу с дедушкой в машине. Но возле дома мама вручила мне две банки и погнала впереди себя к крыльцу:

      – Ты, Аннабель, помогала готовить лекарство. Пускай Бетти про это знает. Может, вы с ней подружитесь.

      Я не придумала, что возразить, поэтому промолчала. На миссис Гленгарри лица не было.

      – Слава богу, Сара, вы приехали! Входи, Аннабель, деточка. Вы обе сущие ангелы. Спасибо вам. На Бетти без слёз не взглянешь. Наказание Господне!

      Что да, то да. Наказание вполне удалось. Я молила Бога о волдырях – и Он на волдыри не поскупился.

      Бетти, вся красная, опухшая, лежала в постели. Некоторые волдыри были такого размера, что я отчетливо видела, как собирается под белёсой кожей мутноватая жидкость. Здорово смахивало на голосовой мешочек в лягушачьем горле.

      Просто с души воротило смотреть на Бетти. Но и взгляда отвести я не могла. Сколько видела пострадавших от плюща – ни один не был так омерзителен.

      – Дело серьёзное, – пробормотала мама. Сняла пальто, свернула, положила в изножье кровати. – Маргарет, мне понадобятся чистые полотенца. Чем больше, тем лучше.

      Пока миссис Гленгарри ходила за полотенцами, мама распрямила судорожно скрюченные руки и ноги Бетти, убрала волосы с её лица.

      – Ах ты, бедненькая! Представляю, как оно всё зудит!

      Бетти с ужасом следила за мамиными движениями. Сквозь зубы выдавила:

      – Ничуть и не зудит, – перевела дыхание, добавила: – Подумаешь, пара прыщиков.

      Мама покачала головой:

      – Какая ты храбрая, Бетти!

      – Вот полотенца, Сара, – сказала миссис Гленгарри. – Ещё что-нибудь нужно?

      – Тазик. Ага, этот подойдёт. Аннабель, давай сюда наши банки. Пока хватит двух.

      Бог здорово придумал – посадить по всей земле бальзамин. Это, конечно, не море разверзнуть и не воду в вино обратить, но Бетти такие чудеса и не требовались. Ей требовался бальзаминовый отвар.

      Мама вылила в тазик содержимое двух банок, стала мочить полотенца и обкладывать ими щёки, руки и ноги Бетти. Скоро из-под компрессов виднелись только два голубых настороженных глаза. Теперь Бетти