После любви. Виктория Платова

вас странный акцент. Вы ведь не марокканка?

      – Нет.

      – Может быть, Техас? Аризона? Небраска?

      Фрэнки так и норовит съехать с автострады к греющим его душу картонным мотелям с вечно живой неоновой вывеской «VACANCY»[4].

      – Номер семь. Возьмите ключи.

      – А дубликаты у вас есть? – интересуется Фрэнки.

      – Конечно.

      – Если вы когда-нибудь решите воспользоваться дубликатом, я буду рад.

      – Когда-нибудь?

      – В течение двух недель. Я пробуду здесь две недели.

      Не такой уж он симпатяга, как мне показалось вначале. Не симпатяга, но и не липучка, форсировать события не стал, просто внес предложение и отвалил от стойки. Я смотрю на прямую, лишенную всяких сантиментов спину, на аккуратную практичную задницу: никакой он не Франсуа Пеллетье, он и правда – Фрэнки.

      Из двадцати семи номеров заняты (с учетом прибывших шестерых) десять. День, когда мы с Домиником прогорим, гораздо ближе, кажется. «Мы с Домиником» – эта чудесная формула спасала меня до сегодняшнего дня. Ради нее я занимаюсь кондиционерами и кухней, езжу в аэропорт за псевдосерферами и целыми днями торчу на ресепшене. Но теперь все изменилось. И меняется – каждую минуту, каждую секунду, каждое мгновение.

      К чудесной формуле прибавился новый элемент, и одного этого оказалось достаточно, чтобы полностью исказить ее сущность.

      Чертовски красивые глаза – что я делаю на проклятом ресепшене?

      Чертовски красивые глаза – что я забыла в проклятой Эс-Суэйре, забытой богом задолго до меня?

      Чертовски красивые глаза – мне нужно увидеться с Ясином. Я почти уверена, что одна из его улыбок скажет мне больше, чем говорила до сих пор.

      Чертовски красивые глаза – они и сейчас передо мной.

      Это – не наваждение, нет.

      Чертовски красивые глаза принадлежат vip-персоне, внимательно изучающей меня с противоположной стороны стойки.

      – Вы?! – я не верю собственным глазам, совсем не таким красивым. – Что вы здесь делаете?

      – Мне пришлось арендовать машину, – сообщает vip-персона вместо приветствия. – Это обошлось недешево.

      – Надеюсь, вы не выставите мне счет?

      – Нет.

      Я начинаю перекладывать бумаги, я щелкаю ручкой, я отодвигаю ящик стола – все эти жалкие ухищрения направлены на то, чтобы не встретиться с чертовски красивыми глазами.

      – Чем могу быть полезна?

      – Вы уже могли быть полезны, – в голосе vip-персоны нет злости, но и ничего другого тоже нет. Полное безветрие, я чувствую себя застрявшей в складках ледника, без всякой страховки, без всякого снаряжения.

      – О’кей. Давайте начнем все сначала.

      – О’кей. Давайте попытаемся. Это отель «Sous Le Ciel de Paris»?

      – Если верить вывеске – да.

      – Свободные места есть?

      Отель Доминика (и без того небольшой) съеживается до размеров коробки из-под пиццы с последним черствым куском на дне: он не полезет в глотку даже электромонтеру, даже разносчику овощей – что уж говорить о vip-персоне!

      – Свободные

4

Свободные места (англ.).