Дом на краю света. Майкл Каннингем

бы не произошло. Разве что усилилось смутное раздражение, всегда сопутствующее фальши.

      Я отстранилась и несколько раз быстро поцеловала его в шею.

      – Нед, – прошептала я, – просто обними меня и полежим так минутку, хорошо?

      – Конечно, – сказал он покладисто. – Конечно.

      Мне показалось, что на самом деле он испытал облегчение.

      Какое-то время мы лежали, прижавшись друг к другу. Потом Нед ласково поцеловал меня в макушку и отвернулся. Мы никогда не спали обнявшись. Ни разу в жизни. Вскоре он уже мерно посапывал. Проблем со сном у него не было. Как и почти со всем остальным. У него был особый дар: он умел сообразовывать свои желания с реальным положением дел.

      Ладно, может быть, то, что произошло сегодня, – только начало. Может быть, завтра я смогу сделать следующий шаг.

      Мне не хотелось превращаться в семейного монстра – истеричную мать, вечно недовольную жену. Я снова дала себе несколько обещаний и заснула уже тогда, когда за окнами голубел рассвет.

      Джонатан не расставался с Бобби, который теперь регулярно обедал у нас. Разумеется, Нед не возражал, иначе это был бы уже не Нед. Он словно отгородился от мира неким подобием фильтра, отцеживающего и обезвреживающего происходящее.

      У меня такого фильтра не было.

      Бобби никогда никуда не спешил. Всегда был свободен. При этом он ни разу не пригласил Джонатана к себе, что, впрочем, меня не слишком огорчало. Хотя и казалось немного странным.

      – Бобби, а чем занимается твой отец? – как-то спросила я его.

      Он уже проглотил несколько кусков хлеба домашней выпечки, обмакнув их в белый соус, хотя ни Джонатан, ни Нед, ни я еще даже не приступили к еде.

      – Он учитель, – ответил он. – Только не в нашей школе. В Рузвельте.

      – А мать?

      – Она умерла. Около года назад.

      Он запихал в рот очередной кусок и протянул руку за следующим.

      – Мне очень жаль, – сказала я.

      – Почему? Ведь вы же ее не знали.

      – Ну, я употребила эти слова в более широком смысле. Я хотела сказать, что сочувствую твоей потере.

      Продолжая жевать, он взглянул на меня так, словно я заговорила на санскрите. Потом спросил:

      – Как вы готовите этот соус?

      – Масло, уксус, – ответила я. – Лимон. Немного вермута. Ничего сложного на самом деле.

      – Никогда такого не ел, – сказал он. – А хлеб вы тоже сами испекли?

      – Хлеб – это мое хобби, – ответила я. – Я разве что во сне его не пеку.

      – Ничего себе!

      Изумленно тряхнув головой, он потянулся за новым куском.

      После обеда мальчики поднялись в комнату Джонатана, и через секунду раздалась музыка – непривычный грохот ударных, от которого задрожали половицы. Бобби принес свои пластинки.

      – Господи, этот парень – настоящий сирота, – сказал Нед.

      – Он не сирота, – возразила я. – У него есть отец.

      – Ну ты понимаешь, о чем я говорю. Парню приходится несладко.

      Я начала убирать со стола.