Рассказы геолога. Анатолий Музис

А Нюкжин прикидывал, как лучше выйти из  неприятного разговора. Он всегда обращался к сотрудникам отряда на "Вы", к рабочим – тем более. Но одно дело "тыкать" подчиненному, который стесняется или боится ответить тебе тем же, другое, когда тот напрашивается сам.

      – Ну что ж! – сказал он. – Давай на "ты"!

      И удовлетворенный Донилин достал третью бутылку.

      Нюкжин с укоризной посмотрел на Кешу и тот, словно извиняясь, уточнил:

      – Последняя…

      – Последняя стояла перед этой, – сказал Нюкжин.

      – Ну, Иван Васильевич… Надо же отметить…

      Опять приходилось решать психологическую задачу: выпить – значит одобрить!

       Отказаться? Разопьют без него. Прецедент на будущее. Проклятое зелье! Можно подумать, что без него ни шагу… И все-таки придется уступить.

      – Хорошо! – сказал он. – Если она действительно последняя.

      Донилин разлил по кружкам, оглянулся, где Мерипов?

      Виталий вышел из сарая. В руке он держал небольшую квадратную доску.

      – Посмотрите, я икону нашел!

      Доска потемнела и прогнулась, а постный лик угодника закоптился настолько, что пришлось его протереть тряпицей, чтобы разглядеть хорошенько и его самого и витиеватую подпись: "Николай"!

      – Зачем тебе? – спросил Степан. – Дурман же! Опиум для народа.

      – Понимаешь ты! А может она древняя?

      – И что?

      Донилин не оценивал икону в рублях. Да и содержимое кружки привлекало его значительно сильнее.

      Но Нюкжин помнил: в середине ХVII века отряды казаков Михаила Стадухина и Семена Дежнева проникли с моря в устье Колымы  и основали Нижне-Колымский острог. Оттуда Дежнев выходил морем в сторону Чукотки. А кто из них поднимался по Колыме? Может быть Ерило Зырян? Оторванные от Большой Земли, на веслах и под парусом, без карты, без страховки – только долг, икона и святая вера! И хотя икону в сарае вряд ли оставили те землепроходцы, уже то, что она воскрешала память о них, делало ее неприкосновенной. Брать икону не следовало! Однако, как объяснить Виталию?

      – Положь на место… – глухо, но с угрозой сказал вдруг Кеша.

      Он сидел почти не изменив позы. Разве, чуть пригнув голову, как зверь перед прыжком. Но от его ровного бесцветного голоса Нюкжину стало не по себе.

      – Да ты что? – неуверенно запротестовал Виталий.

      – Положь!

      Темные глаза Кеши ничего хорошего не обещали, хотя голос оставался по-прежнему ровным и негромким.

      "Убьет и не вздрогнет!" – подумал Нюкжин.

      – Нужна она мне… – пробурчал Виталий и поплелся обратно к сараю.

      – Не им кладено, не ему брать! – твердо сказал Кеша.

      А Нюкжин подумал: "Ну и начало! Как дальше будем?"

      И тут Донилин вдруг попросил:

      – Кеш! Открой рот.

      – Зачем?

      – Трудно тебе?

      Кеша доверчиво открыл рот. Донилин что-то долго рассматривал, потом сказал:

      – А ты зубастый! Надо же!

      Подошедший Виталий с недоумением смотрел, как они, все трое, заходились от смеха.

      – Надо мной, что ли? – спросил он у Нюкжина.

      – Нет! – ответил