Суд праведный. Леонид Шувалов

даже не просят, создало крестьянского начальника. Правительство и на этот раз, как всегда, думало, что русскому народу, а также и сибиряку нужнее административные помочи и пеленки, чем общественное самоуправление»…

      Звон колокольчика в передней заставил Озиридова досадливо поморщиться и удивленно взглянуть на часы, которые вот-вот собирались пробить десять.

      – Однако… – покачал он головой.

      С лампой в руке, дивясь нежданному позднему гостю, Озиридов подошел к двери:

      – Кто там?

      За дверью промолчали. Присяжный поверенный, подождав, повторил вопрос. Только теперь простуженный голос, полный отчетливой усмешки, негромко продекламировал:

      – Нам каждый гость дарован Богом, какой бы не был он среды…

      Еще не до конца узнав голос, Озиридов с удовольствием продолжил:

      – Хотя бы в рубище убогом… – и, распахнув дверь, удивленно всмотрелся в стоящего перед ним крестьянина – бородатого, с лукавыми глазами. Но главное, знающего стихи Сологуба!

      – В дом-то запустите, барин? – насмешливо прищурив глаза, спросил крестьянин.

      – Валерий! – все-таки узнал Озиридов старого друга, укрывшегося под столь странной личиной. Вовсе и не крестьянин! Больше того, потомственный дворянин, граф по происхождению! – Валерий! – повторил Озиридов. – Откуда ты?!

      Крестьянин усмехнулся:

      – Может быть, позволишь отвечать на вопросы в тепле?

      – Еще бы! – спохватился Озиридов. – Входи, входи! Сейчас я тебя прямо в ванную провожу!

      Присяжный поверенный смотрел на старого друга растроганно.

      Валерий Владимирович Высич с ранних лет являлся единственной надеждой известного, но обедневшего дворянского рода. К сожалению, а может, и к ужасу своей молодящейся матери и не к меньшему ужасу влиятельного дяди, чиновника Министерства юстиции, Высич, не проучившись на историческом факультете Московского университета и года, был уличен в принадлежности к партии «Народная воля». Чтобы избежать ареста, он выехал из Москвы, однако был выслежен. При попытке снять его с поезда, Высич двумя выстрелами в грудь убил жандармского филера, за что и был препровожден в Якутскую область на каторгу. После восьми лет каторжных работ неустанные ходатайства дядюшки все-таки оказали некое воздействие, и Высича перевели на поселение в Нарымский уезд Томской губернии.

      – Ну вот, мой друг, сейчас ты похож на себя! – улыбаясь, заметил Озиридов, когда принявший ванну Высич появился в комнате.

      Погладив гладко выбритое лицо, тронув тонкие усики, Высич улыбнулся в ответ:

      – Жаль бороду. Не один месяц ее отпускал…

      – Голодный, небось? – спохватился Озиридов и потащил гостя к столу, на котором уже жарко дышал самовар, теснились тарелки с закусками.

      Высич вдруг опечалился:

      – Не боишься беглых принимать, Ромуальд?

      – Беглых?

      – Конечно. Не путешествую же я с разрешения