Захудалый род. Николай Лесков

же нельзя?

      – Потому что вы можете обидеться.

      – Ну, это, стало быть, вы меня не любите.

      – Кто это?.. я вас не люблю! – вскричал богослов.

      – Ах, что вы это, Василий Николаич, так громко. Это надо тише.

      – Я вас так люблю-с, так люблю, – начал богослов, но Ольга Федотовна его остановила и, задыхаясь от страха, сказала:

      – Позвольте, позвольте… Не говорите здесь про это.

      – А где же-с?

      – Вот сейчас… вот мы в сени взойдем.

      Она была в положении того неопытного чародея, который, вызвав духов, не знал, как заставить их опять спрятаться. На выручку ее подоспел Монтрозка, который, завидев ее с крыльца, подбежал к ней с радостным воем, Ольга Федотовна начала ласкать Патрикеева пуделя и, быстро вскочив на крыльцо, скрылась в темных сенях.

      Богослов не сробел и очутился тут же за нею.

      – Ишь вы какой, Василий Николаич, хитрый, – шептала девушка, и вслед за тем громко кашлянула.

      – Зачем это вы так громко?

      – Чтоб узнать, нет ли тут девушек?

      – Что же, их нет-с?

      – Нет, – отвечала Ольга, дрожа всем телом и держа рукою за ошейник Монтрозку.

      – Так вы извольте теперь услыхать про мои чувства.

      – Нет, зачем же, Василий Николаич… Я вам верю… Я и сама к вам хорошие чувства, Василий Николаич, имею.

      И у нее дрогнул голос.

      – А в таком случае… – сказал богослов, – я от вас должен что-нибудь получить.

      Ольга Федотовна чувствовала, что ей изменяют силы, но вела игру далее и прошептала:

      – Что же такое получить?

      Риск и соблазнительная темнота сеней еще прибавили нашему герою смелости, и он отвечал:

      – Поцелуй-с!

      Ольга Федотовна вздрогнула и отвечала:

      – A-а, ишь вы какой, Василий Николаич, уж и поцелуй.

      – Всегда так-с… объяснение, а потом и поцелуй.

      – Неужели это так?

      – Непременно-с!

      – Ну хорошо, Василий Николаич, если это так нужно, то что же делать, я вас поцелую, но только уговор!

      – Все, что вам угодно.

      – Чтобы первую просьбу, которую вас попрошу, чтобы вы исполнили!

      – Исполню-с.

      – Честное слово?

      – Все, что вам угодно.

      – Извольте же! Я вам удовольствие сделаю, только вы вот идите сюда… Вот сюда, сюда, за моею рукой: здесь темнее.

      И, заведя богослова в самый темный угол, она обвила одною рукой его шею и робко поцеловала его в губы, а другою выпустила ошейник Монтроза и энергически его приуськнула. Собака залаяла, и вооруженный колом богослов, только что сорвавший первый и единственный поцелуй с губок своей коварной красавицы, бросился бежать, а на другой день он, не успевши опомниться от своего вчерашнего счастия, сдерживая уже свое честное слово – не возражать против первой просьбы Ольги Федотовны, и крестил с нею мужичьего ребенка, разлучившего у своей купели два благородные и нежно друг друга любившие сердца.

      Остальное пошло так, как Ольга Федотовна хотела для счастья других: с течением многих лет ее Василий Николаич, которого она притравила, как Диана Актеона, окончил